Я покрылась пятнами от стыда и зашипела:
– Зачем?
Платочек скомканным исчез в моей сумке, сумка упала на пол. Хорошо, что в класс зашла учительница физики. Она была очень строгая, смешки и разговоры при ее появлении стихали мгновенно, даже Людка не смела больше вертеться.
Но после уроков я подождала Журова на улице и набросилась на него, обвиняя:
– Зачем? Ну вот зачем?
– Сегодня прекрасный праздник, и я захотел сделать тебе приятное.
– Сделал. Как всегда – только хуже.
– Разве подарок от всего сердца может обидеть или оскорбить? – спросил Яша, изображая наивную невинность.
Я так и запыхтела от негодования.
– Журов, ты что, ничегошеньки не понимаешь? Не слышишь, что говорят о тебе и обо мне вокруг?
– Пусть говорят. Разве это имеет значение?
– Имеет! Для меня – имеет! И зачем ты вообще пришел в наш класс?
– Встретить тебя.
Ну и как с ним было после этого разговаривать? Сердце вообще запуталось, что делать – стучать, сжиматься, обрываться...
Я вытащила из сумки платочек.
– Если так хотелось поздравить, принес бы цветок, как Соне.
– Цветок завянет. А это особый подарок.
– Особый носовой платок?!
Был бы не платок, а кирпич, так и кинула бы Журову под ноги. Белоснежный платочек – пожалела.
– Прими его, пожалуйста.
– Пожа-а-алуйста, – донеслось сзади.
Несколько девчонок из класса выходили из-за угла. Место наших с Журовым выяснений отношений давно перестало быть секретным.
Если бы не любопытные лица непрошеных зрителей, я, наверное, вернула бы платочек Яше. А так во мне взыграло упрямство. Бросив парню «спасибо», я поспешила прочь, засовывая подарок обратно в школьную сумку.
Дома я разглядела и тонкую ткань, и аккуратную вышивку в виде журавля, изящную вязь кружева по краям платочка.
– Как красиво, – восхитилась мама, засмотревшись.
Я не заметила, как она подошла поближе, и не успела спрятать подарок.
– Похоже, он не покупной, – предположила она, не обнаружив отметку изготовителя.
Я равнодушно пожала плечами.
– Он все равно его не сам сделал.
Вот в этом я ошиблась.
Про платочек я спросила Яшу через пару недель.
За это время мама успела показать необычный подарок соседке тете Лиде, та пришла в такой восторг, что на следующий день привела с собой тетю Иру, соседку по балкону. Втроем они внимательно рассматривали платочек, обсуждая стежки и качество ткани. Тетя Ира и тетя Лида оказались увлеченными любительницами вязания и макраме и в два голоса уверяли, что не знают подобных петель. И ткань очень тонкая, не иначе как заграничная.
– Настоящая искусница мама твоего мальчика, – передала мне мама заключение женской комиссии.
– Ага, Марья-искусница, – бросила я, отворачиваясь к окну. – И не мой он. Не мой! – добавила погромче. – Странный какой-то парень. И подарки у него странные.
Но мое любопытство было разбужено и разыгралось не на шутку.
Я впервые задумалась, кто родители Яши? Узнала от мамы, что на собраниях в школе бывает один отец. Он выделяется, в первую очередь, высоким ростом, возвышаясь над остальными отцами на полголовы, – кто бы сомневался? А еще хорошими ботинками.
– Может, он дипломат? – проговорила мама и сама себе возразила. – Да нет. Кажется, кто-то что-то говорил про радиосвязь… Но связи с заграницей у него точно есть! Иначе откуда взяться такой дорогой обуви? И тонкая ткань для платочка… Может, это иранский шелк? Или дамасский батист?
– Платочек твоя мама вышивала? – не выдержав, спросила я Журова, выбрав удачный момент после биологического кружка. Дополнительные занятия проходили после уроков, и коридоры школы успевали уже опустеть.
Яша посмотрел на меня слегка удивленно, мне показалось – с обидой.
– Почему?
– Зовут твою маму – Марья? Марья-искусница? – Я представила себе женщину с переброшенной через плечо длинной и толстой косой. Русой, судя по цвету волос Журова. Такой сказочной маме, понятное дело, невозможно отказать. Если решила, что результат ее рукоделия – белоснежный вышивной платочек – лучший подарок девушке сына, значит, так тому и быть.
Кроткий Яша не посмел ослушаться. Обидеть отказом.
Парень помолчал, и это был единственный раз, когда мне показалось, что его улыбка исчезла на миг, а взгляд стал более темным, чем я привыкла.
– У меня нет мамы.
– Ох. Извини… А платочек?
– Я сделал его сам.
– Ну вот зачем ты врешь? Ведь врешь же, – настаивала я, глядя в серые и немного грустные глаза, и почему-то не могла представить, что они скрывают ложь.
Глава 5. Черепаха и журавль
Каким бы бесконечным ни казался учебный год, он подходил к концу, приготовив напоследок еще один сюрприз.