– Держи.
Нур протянул ему тряпичный узелок, шуршащий и мягкий. Незачем развязывать – ясно, что там.
– Теперь за дело, – сказал Нур. – Сожги эту дрянь.
Знаки рассекли воздух, пламя взорвалось, ослепило синевой.
Иджа спала. Пришла из мастерской, рассеянно кивнула Вэйхе, задернула занавеску на окне и нырнула под одеяло. Исчезла.
Вэйха не знал, куда себя девать. Бродил по дому – Иджу все равно не разбудят шаги и скрип половиц. Из комнаты шел в кухню, заглядывал в пыльный чулан, поворачивал обратно. Касался растрескавшейся глиняной печи, смотрел на памятные безделушки. Вот бронзовая фигурка журавля – расправил крылья, сейчас взлетит. Вот еще один журавль: рисунок алой краской на белой ткани, висит над дверью, будто флаг. Гардир Зата подарил его Идже, когда? Год назад. А вот резной деревянный конус, обвит бусами, стоит на лазурной салфетке. «Мама не расставалась с этой игрушкой, – объясняла Иджа. – Значит, тут хранится кусочек ее души».
Про родителей Иджа говорить не любила. Могла, улыбаясь, рассказывать про путь с запада – «Я была совсем маленькой, но помню», – про длинную шаткую лодку, про журавлиный клин над рекой. А про родителей молчала. «Мы приплыли вместе, а потом отец ушел, мама умерла», – вот и все, что удалось услышать. Ни семьи, ни рода. Песчинка в огромном городе, как и Вэйха.
Четвертый день он не находил себе места – с тех пор, как узнал новое заклятие. Тогда, возле изваяния Аргата, Вэйха ждал, что Нур назначит новую встречу, попросит помощи. Но наставник сказал лишь: «Уплыву первым, а ты возвращайся в город, как стемнеет. Нас не должны видеть вместе». И все.
Вэйха боялся столкнуться с ним на улице, боялся, что подбежит какой-нибудь оборванец и передаст записку. И как поступить тогда? Нет, Вэйха хотел, хотел уничтожить толченку! Хотел, чтобы ни крупинки ее не осталось, мечтал вновь зажечь синее пламя. Память о нем отзывалась восторгом в сердце. Когда никто не видел, Вэйха снова и снова чертил в воздухе острые грани заклятья, но вдали от толченки они молчали.
Надо самому решиться, отыскать Нура, – но что если их схватят? Что будет тогда с Иджей, кто позаботится о ней? И как пойти против своей семьи, против родной крови? Пусть они и отреклись, но…
Это все трусость. Жалкий слабак. Нур видел его насквозь, поэтому и не позвал с собой.
Первый взрыв прогремел три дня назад, ночью. Вэйха услышал его, но подумал – приснилось. А утром пристань кишела стражей. Вход на верфь перегородили, допрашивали всех, кто шел. Допросили и Вэйху. Зачем здесь, где был ночью, кто подтвердит? Стражник в зеленом плаще выслушал ответ, сделал пометку в блокноте и махнул рукой: проходи, не толпись.
Верфь гудела от новостей и догадок. Вэйха, ты слышал, ночью загорелся корабль, да, тот самый грузовоз, что стоял у третьей пристани. Потушили, может, нам его и латать, но груз-то! Там был полный трюм толченки, и ничего не нашли, только сажа кругом. Да ну, она не горит, ясно же, украли и подожгли для отвода глаз.
Вэйха кивал, даже отвечал что-то. На душе было мерзко, сила колола ладони, просилась наружу.
Потом новые взрывы. Два или три каждую ночь. Сгорел мешок в лавке у одного торговца, расфасованное снадобье – у другого. Сгорели запасы в оружейной мастерской, сгорел флигель школы заклинателей – даже там была толченка! Горели сараи и склады на севере города. Вэйха забирался на крышу, смотрел, как бьются в ночном небе синие отсветы.
Склады отца стояли нетронутыми. Сторожей там немного, можно подобраться незаметно, но стены заколдованы от чужих чар и взлома. Ворота откроет лишь тот, у кого есть заговоренный ключ. А еще тот, кто рисовал охранные знаки, подмешивал в краску капли своей крови.
Как Нур сказал тогда? «Когда меня заберут, спалишь, что останется».
Вэйха отвел взгляд от полки с безделушками, снова дотронулся до печи и заглянул в комнату. Иджа лежала, свернувшись калачиком, дышала неслышно. Тонкие пальцы скомкали одеяло, по подушке разметались светлые волосы.
Вэйха вздохнул и вернулся на кухню. Принялся чертить заклинание в воздухе, – острые знаки рвались к земле, к небу, ко всем сторонам света. Сила дрожала, жаждала стать огнем – и гасла в пустоте.
Где же Иджа?
С тех пор, как начались поджоги, Вэйха перестал вечерами бесцельно бродить по набережной, с верфи сразу спешил домой, ждал Иджу. Но сегодня она не шла слишком долго. Солнце уже провалилось за крыши домов, комнаты затопил сумрак.
Почему ее нет?
Вдруг Нур сумел забраться на мануфактуру, запалил там толченку? Нет, взрывы слышны издалека и всегда ночью. Но что-то случилось. Иджа могла забыть путь домой, заблудиться в путанице улиц. Могла заснуть прямо в мастерской, а ключник не заметил, запер. Или Иджу окликнул прохожий, увел за собой, затащил в безлюдный переулок – и никто, никто не поможет! Или…