(И вновь — то полузабытое, тоскливо-холодное и жуткое, будто коснулось изнутри… Это на Фархелеме, при поддержке космических цивилизаций — справились так быстро! А здесь?..)
— А сами истории, вероятно — не выдуманы на пустом месте, — добавил Ареев. — Есть реальная первооснова. Что-то пережитое, выстраданное кем-то… И в это — будто отказываются играть… совсем другие! Или их чем-то оскорбляет — хотя при чём тут они? Ну, чем вторая мировая война задела… карибского пирата? Или как пират — оказался в роли красноармейца? Разве что — пират в одном воплощении, и наш, советский солдат — в другом! И в какой-то момент у него всё перепуталось, и в итоге — свёл с ума автора книги о себе? Но это один случай… А остальные?
— Да, но… понимаете, в чём дело! Будто кто-то не хочет и упустить власть над людьми! Держит в заблуждении — и играет, не понимая, на чём! Как Океан на Солярисе, что ли! — вдруг сообразил Мерционов. — Помните: там появлялись двойники тех, кого земные космонавты знали прежде? Но двойники — с ложной памятью, то и дело путали что-то! А он и не понимал — чтó это для людей! Не минус-разум — но и не очень «плюс»! Да, что-то безличное, «никакое»… Ещё — под этот вопль, что люди должны идти к кому-то на поклон! Высшие силы, идеальные миры… Но нет — тут как раз всё «слишком человеческое», земное! В том-то и дело!
— А люди и так в поиске, — добавил Тубанов. — Из-под них выдернули часть прошлого, оглушили комплексами малоразвитой души…
— И всегда какие-то злобные неудачники готовы слететься, как грифы, на труп твоих надежд! — продолжал Мерционов. — Только видят, что чем-то увлечён, многое можешь — сразу начинают смекать, как тебе нагадить, чтобы споткнулся! Опозорить перед семьёй как извращенца, подсунуть в науке — ложную теорию, в эзотерике — ложное избранничество… Из одной зaвиcти — чтобы потерпел неудачу! Мог проявить се6я в литературе — сделать слабым математиком; мог в науке — на пути военная кафедра и стройотряд… И кто поймёт — их же, таких, единицы! А тех много, тех — большинство! И если духи, надстоящие над большими территориями и массами людей, и слышат — только тех, многих, в чьём вопле тонет голос «непохожих» единиц?
— И мы уже думали и говорили подобное, — напомнил Кламонтов. — А потом будто забыли….
— А самое время подумать! — согласился Мерционов. — Ведь это на Фархелеме — древнейшая культура планеты сразу развилась в согласии с природными духами, и техника не была врагом природы! И только потом пришли другие расы с их инстинктами — и зародился минус-разум, что на фоне той древней гармонии показался страшнейшим чудовищем! Но ведь и просто для природных духов суммарный вопль человеческой дисгармонии — отрава, зараза мира! И, если тот, кто выделяется из массы — ошибочно воспринят как её источник?..
Снова — немая сцена, мгновения глухой тишины…
— Но и природных духов надо понять, — тихо добавил Ареев. — Стремительно размножающийся вид — разрушает равновесие; повсюду — эти гарнизоны, на огромных площадях разворочена тайга, тундра, джунгли — так как всех видите ли, надо обеспечить работой! А они — охотятся ради забавы, бросают где попало отходы… Не умеют быть толком ни людьми, ни животными!.. Это в Чхаино-Тмефанхии — города, поля, дороги, научные станции, а в остальном — нетронутая природа! И с самого начала — общественное хозяйство, никаких «низов», примитивных сословий, никаких богатых и бедных! У каждого — право на свою жизнь, никто — не хозяин другого, какая-то личная зависимость — немыслима! Значит — возможно-таки! Зря Ромбов сомневался…
— Ромбов… — повторил Мерционов. — И как он теперь — в новой ветви? Хотя дело о розыске всё равно есть…
— Вопрос: что дальше с Кременецким, и с нами? — ответил Аpeeв. — Особенно, учитывая всё сказанное сейчас…
— И всё же… Нет, — задумался Мерционов. — Так вредить людям — могут только люди! Это — надо понимать людей, их жизнь! Есть над чем подумать… Ну, вот и поехали, — добавил он, когда вагон вдруг тряхнуло.
(И тоже странно: так скоро — явно никто не ожидал!)
Кламонтов — как тогда, в первый раз — бросился, к расписанию…
— Поезд 183 Ленинград — Львов, — от волнения он с трудом узнал свой голос. — Но… указаны всего две станции: Ровно и Здолбунов! А дальше — куда?
— И… 8-й троллейбус! — добавил Ареев. (Кламонтов взглянул в окно: да, уже наискось пересекли площадь, заехали за ограду, отделявшую улицу от рельсов — и параллельно, от остановки у вокзала, двигался такой же «виртуальный» троллейбус!) — Хотя, как я понял, «наяву» и 7-го нет. То есть не было…