Я встала и умылась. Насыпала в голубую чашку с трещиной растворимый кофе, сахар и налила горячую воду из крана. Съела кекс, купленный накануне в магазинчике на углу. Завтракая и одеваясь, я разговаривала с манипулятором, который по-прежнему прятался среди вещей:
— Не бойся, — точно малого ребенка успокаивала его я. — У меня тебе будет хорошо, тебя здесь никто не отыщет.
Манипулятор хранил молчание, но, несомненно, внимательно слушал мои слова. Одевшись, я взяла самую удачливую сумку из розового пластика и отправилась на поиски «сокровищ» для своей коллекции.
На улице было зябко и ветрено. Обшарив за несколько часов округу, я отыскала лишь три красивых алюминиевых банки из-под лимонада, брошь со сломанной застежкой, крупную блестящую пуговицу и кусок многожильного кабеля в фут длиной, но на глаза мне ни разу не попалось ни единого обломка потерпевшего аварию корабля инопланетян.
К себе в номер я вернулась далеко за полдень. Пока меня не было, манипулятор в узком проходе между кроватью и коробками у стены соорудил из сломанных зонтиков конструкцию, похожую на опрокинутую бельевую корзину в шесть футов длиной и два фута в диаметре.
Я пробралась к креслу, но манипулятор продолжал трудиться, то ли не заметив меня, то ли уже привыкнув ко мне, а когда я выложила на пол свою сегодняшнюю добычу, даже бесстрашно приблизился и стал бережно вытягивать по одному провода из обрезка кабеля. Понаблюдав за ним с минуту, я опустила руку на пол и принялась подзывать его пальцами, как котенка. Манипулятор, оставив кабель, осторожно подполз ко мне, а затем и вовсе залез на раскрытую ладонь.
Моя рука еще не совсем отошла от уличного холода, а манипулятор излучал приятное домашнее тепло, словно протопленная печь. Я бережно подняла его и усадила к себе на колени. Чуть-чуть повозившись, он подогнул под себя ножки. Я принялась его гладить, и он потешно завибрировал — ни дать ни взять, мурлыкающий котенок.
— Бедняжка, ты, наверно, потерялся? — спросила я его. — Тебе, поди, было одиноко?
Он по-прежнему довольно мурлыкал. По моим уставшим за день ногам постепенно разлилось блаженное тепло. Хотелось сидеть так с манипулятором на коленях и не двигаться.
— Должно быть, ты испугался, — посочувствовала я. — Но ничего, все уже позади. Со мной тебе будет хорошо.
Небо за окном постепенно потемнело, и хотя после утреннего кекса я маковой росинки не перехватила, вставать и греть на плитке суп ужасно не хотелось.
Я присмотрелась к конструкции, возведенной манипулятором. Вряд ли она представляла собой опасность. Ведь манипулятор был самим воплощением дружелюбия.
— Интересно, что ты сооружаешь? — спросила я.
Манипулятор, конечно же, ничего не ответил. Через некоторое время он сполз с моих колен и занялся прерванной работой.
Ночью я проснулась от шума раздираемого алюминия. Оказалось, что манипулятор кромсает, а затем раскатывает в листы пустые банки из-под лимонада. Вокруг в каком-то неведомом мне порядке были разложены пуговицы, значки, броши, крышки от бутылок и разноцветные провода, а сам он напоминал паука, сноровисто орудующего посреди сплетенной паутины.
Утром манипулятор подошел ко мне и позволил взять себя на колени, но, посидев с полчаса и помурлыкав, вновь принялся за работу.
С грустью в сердце я покинула свой номер.
День опять выдался холодным, мне вновь не повезло, и в сумку для находок попали лишь несколько жестянок да бутылочных крышек. Хотя, возможно, и они сгодятся манипулятору.
В холле отеля я заметила инспектора из отдела социального обеспечения, которая, примостившись на диване между миссис Голдмен и мистером Джонсоном, что-то оживленно им втолковывала, но погруженные в свои мысли старики, похоже, не замечали даже ее присутствия. Я попыталась незаметно прошмыгнуть мимо, но инспектор все же углядела меня недремлющим оком и, немедленно ринувшись ко мне, жизнерадостно закудахтала:
— Рада видеть тебя живой и здоровой. Ты опять не появилась, и я даже начала волноваться, не приключилось ли с тобой чего худого. Я попросила, и менеджер отеля великодушно позволил мне заглянуть к тебе в комнату. — В поисках поддержки она метнула взгляд на Гарольда, но тот, притворившись, что погружен в изучение бумаг, не поднял глаз. — Знаешь, у тебя не комната, а настоящий свинарник!
— Да ну? — удивилась я.
— У тебя там целые залежи ржавых банок, пуговиц и еще Бог знает чего. Надо бы все это поскорее выбросить и навести у тебя порядок. Завтра сюда придет кто-нибудь из нашей службы и поможет тебе избавиться от…
— Но это же мои вещи! — запротестовала я.
— Какие там «вещи»? Сплошное барахло. — Тут в голову ей пришла мысль, от которой ее голос понизился до возбужденного хриплого шепота: — А представь, что произойдет, если вдруг случится пожар! Ведь быстро выбраться из номера ты не сможешь! Ради твоего же блага необходимо…
— Если в здешнем гадюшнике вдруг случится пожар, то все без исключения его обитатели поджарятся, не успев даже пискнуть, — возразила я. Но она, не слушая, продолжала:
— …необходимо вычистить твой номер. Кроме того, я не смогу выполнять свои обязанности, если только…
Я что было духу рванулась к себе в комнату. К счастью, инспектор за мной не последовала.
Если даже она и не агент ЦРУ, все равно нужно держаться от нее подальше. Она поучает меня, искренне веря, что мир нужно воспринимать только так, как его воспринимает она, а с этим я категорически не согласна.
Я захлопнула за собой дверь и повернула ручку замка, чего почти никогда не делала. Все пространство между кроватью и коробками у стены занимал космический корабль. Расположенный в торце люк был открыт, подобно крышке пиратского сундука. Внутри сидел манипулятор.
Мне вспомнилось, как на уроках биологии в школе мы экспериментировали с дождевыми червями. Если от червя отрезать часть, то из нее вырастает новый организм. Наверное, и инопланетный корабль, от которого откололся манипулятор, похож на червя — каждый его кусочек содержит в себе полную информацию обо всей конструкции и при необходимости способен восстановить себя до целого механизма.
— Уноси отсюда побыстрее ноги. — Я распахнула окно и отступила назад, но увидев, что манипулятор остался недвижим, поспешно добавила: — Послушай, тебе действительно пора улетать.
Он вновь не шелохнулся. Из-за стенки доносилась песня, призывающая к звездам. Меня вдруг охватила всепоглощающая тоска, и я без сил опустилась в кресло. Манипулятор влез на подлокотник, обхватил двумя лапками меня за палец и мягко, но настойчиво потянул к космическому кораблю.
— Что тебе? — спросила я, но он, как всегда не ответил, а лишь стал еще упорнее тянуть меня.
Сдавшись, я взяла манипулятор на руки и приблизилась к кораблю. Каюта как раз подходила для человека моего роста. Заботливый манипулятор там даже соорудил «гнездо» из моих свитеров и старых платьев.
Похоже, я ошиблась, сравнив манипулятор с дождевым червем. Точнее было бы сравнить его с лошадью, которая обладает собственным нравом, собственным разумом, и владелец непременно привязывается к ней. Но и лошадь привязывается к владельцу, и если тот оставляет ее, то она тоскует, ищет его. А вот, допустим, автомобиль — это всего лишь конструкция из мертвого металла. Если владелец продаст свою машину, то ему, может, и станет грустно, но машина тосковать не будет.
И мне представилось, что кто-то в дальнем уголке космоса построил космический корабль, который больше походил на лошадь, чем на автомобиль, и который к тому же мог при необходимости восстановить себя. И вдруг владелец корабля пропал. Скорее всего, погиб. Ведь кто же в здравом рассудке оставит столь чудесный корабль? А корабль поискал, поискал своего хозяина, но не нашел. И тогда он отправился на поиски кого-нибудь, кто хотя бы походил на прежнего хозяина.
Манипулятор у меня в руках безмятежно урчал. Сняв кроссовки, я осторожно забралась в металлический цилиндр-корабль, а манипулятор свернулся калачиком рядом.
— Готов? — спросила я, ощущая ногами блаженное тепло, исходящее от спрятанных двигателей.
Манипулятор как всегда промолчал, но все было понятно без слов. Протянув руку, я захлопнула крышку люка, и мы отправились в путешествие. Конечно же, к звездам.