Боясь ступить за дверь Опадающих Листьев, Гарт стоял между Эдуардом и Терезой, с тяжелым сердцем глядя, как Канша выходит из главного подъезда, покидая монастырь навсегда.
Солнечный свет слепил, отражаясь от рефлекторных стекол в окнах небоскребов и соединяющих их трубоходов. Похожие на радужных насекомых планолеты скользили по невидимым контролируемым КОМ небесным коридорам. День был таким ярким и сверкающим, что его можно было счесть добрым предзнаменованием для молодого человека, начинающего самостоятельную жизнь.
Видимо, Компьютерно-Органическая Матрица одержала победу в своем споре с прячущимися террористами. Гарт подумал, что, скорее всего, оперативники БРЛ уже задержали смутьянов.
За годы, проведенные в Опадающих Листьях, Канша не обзавелся почти никакими вещами, и потому собираться в путь ему было просто. Монахи обеспечили его небольшим пособием для начала жизни в реальном мире, пока он не устроится. Он был новой душой, вставшим на крыло птенцом, которого выпустили из родного гнезда.
Расправив плечи, Канша вышел на шумную улицу. Он три раза оглянулся через плечо, прежде чем решительно посмотрел вперед и скрылся в суете большого города…
Мягкая Скала стояла в вестибюле позади Гарта, Эдуарда и Терезы, нагибаясь над их плечами, будто стараясь помешать им стать взрослыми. Дарагон почти прижимался сзади к старой монахине, но не мог подойти ближе к трем товарищам.
Мягкая Скала выставила свой квадратный подбородок и отправила Дарагона внутрь монастыря.
— Пойдем, дитя. Нам предстоит много работы. В упражнениях сознания ты отстаешь даже от младших детей. Возможно, сегодня мы добьемся необходимых результатов, и ты наконец кое-что поймешь. — Оставив Гарта с его двумя друзьями, она обратилась к Терезе: —
Не забудь про наше запланированное занятие с последующим обсуждением.
— Я обязательно приду. Обещаю.
Когда Мягкая Скала и Дарагон ушли, Гарт спросил:
— Чем ты собираешься заняться, когда уйдешь отсюда? Мысли о Канше все еще угнетали его.
— Там все так непривычно, — сказала Тереза. — Просто страшно.
— Или волнующе интересно! — Из них только Эдуард так оценивал свои возможности, и он последним посмотрел наружу, прежде чем они закрыли массивную дверь. — Да, я много чего достигну, если только проживу достаточно долго.
На пути в огромную библиотеку Тереза миновала монастырскую кухню, с ее стуком кастрюль и сковород. Она услышала веселую болтовню, вдохнула запах горячего кунжутного масла и нарезанных овощей. Есть ей не хотелось, но она подумала об овощах, о том, как приятно ухаживать за цветами и растениями на грядках во внутреннем дворе. Но она обещала Мягкой Скале, что сегодня посвятит свое время интеллектуальным занятиям.
Монахиня встретила ее на пересечении коридоров, скрестив руки на голубом одеянии. Тереза забыла о времени и, возможно, опоздала, однако старуха была терпеливейшим из педагогов.
— Твое сознание подготовлено, дитя? Подготовлено для восприятия новых знаний?
— Я хотела бы, чтобы вы помогли мне найти ответы вместо новых вопросов.
Мягкая Скала засмеялась.
— Ты полагаешь, что у меня есть для тебя готовые ответы? Расщепленцы отдали свои заботы воспитанию брошенных детей,
чьих матерей и отцов было невозможно определить, рожденных телами, покинутыми сознаниями, которые обитали в них в момент зачатия. Расщепленцы считали таких детей абсолютно новыми душами, новыми языками пламени, а потому чем-то особенным. Монахи подводили своих питомцев к полному раскрытию их потенциала, учили их, как просеивать эзотерические знания, погребенные в КОМ. В их глазах обмен сознаниями был замечательным доказательством, неоспоримым свидетельством того, что душа, личность вовсе не часть тела, а всего лишь пассажир.
Мягкая Скала первая призналась, что не знает, для чего Бог предназначил этих особых детей, и отказалась истолковать Божий Промысел.
«Вы хотите сказать, что мы предназначены для чего-то великого?» — спросила как-то Тереза.
«Кто мы такие, дитя, чтобы определять великое? Вы будете делать то, что будете делать — изменять мир… или менять только одну жизнь. Выбор принадлежит вам».
Тереза подумала о Канше, который как раз теперь пытался найти свой путь в непривычном, неведомом мире.
— А как с поисками работы? — спросила она.
— Это не наша задача, — в голосе Мягкой Скалы была растерянность.
Пока они шли по коридорам старинной пивоварни, Тереза неожиданно заметила сержанта в темной форме БРЛ у дверей Тополиного Пуха, старшего администратора монастыря. Тереза никогда раньше не видела представителей Бюро в стенах Опадающих Листьев и никогда прежде не слышала, чтобы кроткий, всегда говоривший негромко Тополиный Пух повысил голос, как теперь.