Я усмехнулся суматошному рою мыслей.
— Ты что? — с недоумением спросил Артем.
— Прикинул, как на нас журналисты насядут.
— А… — он задумчиво почесал лоб. — Вот думаю, стоит пройтись по каньону чуть дальше? Мы ведь только сверху смотрели…
— Конечно! — воодушевился я.
На меня нахлынуло предчувствие новых открытий, ведь за поворотом могли оказаться отработанные элементы питания от оружия или еще какие-нибудь вещественные улики чужого присутствия.
Артем сделал первый шаг, но я его обогнал. Секунд двадцать мне понадобилось, чтобы достигнуть огромной головы зверя, похожей на заросшую малинником посудомоечную машину. То, что некогда выполняло функции пасти, напоминало конвейер с циркулярными пилами по всей длине. Пробежав еще с десяток шагов, я заметил на грунте длинный предмет, отливающий черным базальтовым блеском. Он слишком отличался от окружающей белизны по цвету, иначе я бы вряд ли остановил на нем взгляд. Это напоминало язык застывшей лавы, хорошенько обработанный потоком воды. Еще на корягу было похоже, но слишком уж витиевато изогнутую и обольстительно гладкую. Попадись мне в детстве такая коряга, я бы в дворовых играх использовал ее в качестве бластера. В общем, я почти сразу понял, что это и есть лучемет.
Потом подошел Артем и что-то прокричал в рацию. В голове помутилось от обилия впечатлений. Взгляд мой сузился до единственного предмета — ружья. Я уже различал у него изогнутый ствол, выемки для удобного хвата и глубокие пещерки прицельных приспособлений.
Очнулся я от крепкого толчка в плечо.
— Тебя что, заклинило? — без тени усмешки спросил Артем.
— Нет. — Мне пришлось потрясти головой, чтобы окончательно вернуться к привычным чувствам.
— Посмотри туда, — голос контрактника сделался глуховатым.
Я еще на несколько шагов продвинулся по каньону и за поворотом разглядел три скелета, метра по два с половиной каждый. И еще два лучемета — точные копии первого. Даже при беглом осмотре в скелетах, при всей их чудовищной необычности, угадывался облик двуногих прямоходящих существ. Не оставалось никаких сомнений в том, что это и есть хозяева ружей. Звериных останков поблизости не было.
Мне уже не казался грустным тот факт, что в сегодняшнем океане обитал единственный вид бактерий. Это какое же надо иметь везение, чтобы погибнуть на Богом забытой планете от зубов доисторических хищников!
— Они чем-то похожи на зверя, в которого стреляли, — заметил Артем.
С этим было трудно не согласиться, поскольку принцип строения скелетов действительно казался единым.
— Может, это аборигены? — предположил я.
— Вряд ли. Тогда бы здесь города остались, дороги.
Какое-то время мы простояли без слов, невольно соблюдая минуту молчания. Но надолго меня не хватило.
— Возьмем одно ружьишко? — присел я на корточки.
— Регламент по «Гусиной стае» запрещает таскать на борт найденные артефакты, пока их свойства не будут изучены досконально и правильно. В любом случае у меня нет ни малейшего желания прикасаться к этой штуковине. Может, то, что мы считаем стволом, на самом деле приклад? Идем отсюда.
Мы двинулись в обратный путь, сначала по склону каньона, а затем по камням. Добравшись до скутера, Артем сел за руль. Я не стал возражать, хотелось посидеть спокойно и переварить поток полученной информации.
«Надо будет с Мымрой поболтать вечерком», — эта идея показалась мне здравой.
Квантовые мозги Мымры работали особенным образом — иногда машина получала ту же информацию, что и мы, но выводы делала такие, до которых никто из живых членов экипажа не додумывался.
Артем притормозил у своей буровой.
— Пришло время крутить педали, — сказал он, выключая турбины. — Ты давай дуй на «Бормотуху», а я сниму образцы и обесточу технику.
«А ведь я буровую не обесточил», — мелькнуло в голове.
Пришлось делать крюк. Остановившись возле буровой, я пригасил жар в реакторе и перегрузил в багажник ТСНДХ контейнеры с образцами. Скомканную упаковку от бутерброда вынесло на гальку. Почему-то мне стало стыдно за то, что я ее бросил. Софочка по полкилометра проходит, а мне лень бумажку в карман положить. Я хотел ее подобрать, но ветер, словно назло, дунул порывом и загнал обертку в щель между валунами. Ну и ладно. В воду ради этого лезть не хотелось.
Я водрузился в седло и налег на педали. До «Бормотухи» было километра четыре, не больше. Где-то на полпути меня с ветерком обогнал Артем, оставив в воздухе запах озона, а еще минут через пять показалась из-за холма «Бормотуха». Тяжелый фотонный катер класса «Б» больше всего походил на стодвадцатиметровую тушку кальмара, лежащую прямо на грунте, а шесть решетчатых ферм полевого рефлектора напоминали щупальца.
Подъехав ближе, я заметил Артема, он заталкивал скутер в наружный бокс. Мымра нас узнала и отворила шлюз.
В обмывочной мы сбросили с себя амуницию, сунули в стирку комбинезоны, а сами направились в душ. Лет двадцать назад, я слышал, использовали ионные души, но они как-то не прижились. Ну что это за душ, если из него не бьют тугие струи воды?
Я вымылся до скрипа кожи, высушился и вышел из душа. Затем переоделся в домашнее — синие штаны на резинке, футболку и легкую синюю куртку с эмблемой геологов на рукаве. В кабинке Артема продолжала шуметь вода.
— Я пойду, — не оборачиваясь, сообщил я.
— Угу, — ответил из-за двери контрактник. — Встретимся в кают-компании.
Коридор от помывочной вел к жилому блоку, где и располагалась кают-компания, но, к моему удивлению, она оказалась пуста.
— Мымра! — позвал я. — Дай мне связь с капитаном.
— На связи, — отозвались настенные динамики голосом Пал Палыча. — У нас ЧП. Софочка заболела. Мы в медблоке. Давайте оба сюда, и побыстрее. Связываться с вами было некогда, мне девчонку пришлось на руках тащить.
— Что с ней? — У меня душа опустилась в пятки.
— Потеря сознания, обильное носовое кровотечение.
— Иду!
Я рванулся через жилой блок, то и дело цепляя углы переборок на поворотах. Наконец стеклянная дверь с витиеватым Символом Жизни уползла вверх, пропустив меня в медицинский отсек. Пал Палыч сидел в кресле у пульта, а дальше, за прозрачной стеной, лежала на кушетке Софочка, опутанная проводами датчиков и тонкими трубочками инъекторов. Именно эти трубки, казалось, делали ее обнаженное тело беззащитным. Мне пришлось потереть переносицу, чтобы не брызнули слезы.
Пал Палыч обернулся ко мне, побледнел и медленно соскользнул из кресла на пол. Его руки распластались по ворсистому покрытию, из ноздрей побежали темные струйки крови.
Сначала я оторопел, но уже через секунду у меня начался приступ паники. Хотелось бежать куда-то, скрыться, укутаться, отгородиться от воздуха. Я что-то кричал, но звук доносился до меня словно снаружи. Я ломился в дверь, но Мымра меня не выпустила. Она включила систему пожаротушения, я вымок и немного пришел в себя.
— Все нормально, успокойся… — шептали динамики на стенах голосом моей матери.
Откуда, интересно, Мымра его узнала? Но это подействовало.
— Успокойся… — продолжал звучать голос. — Возьми инъектор, пожалуйста.
Что-то в этом голосе заставило меня подчиниться, как в детстве. И я подчинился — выдвинул ящик стола возле пульта и стиснул пальцами рукоять инъектора.
— Включи на всасывание и возьми у себя из вены четыре кубика крови.
Дрожащей рукой я закатал рукав куртки, выставил цифру на дисплее и приставил к предплечью короткое дуло. После болезненного укола я увидел, как прозрачная емкость наполняется кровью.
— Раздели содержимое на три части, — приказала мне Мымра.
Я пробежал пальцами по кнопкам инъектора.
— Одну порцию — внутримышечно капитану. Можно сквозь ткань.
Мною как будто управляли по радио. Оставалось лишь в точности выполнять указания.
— Теперь Софочке, — произнесла Мымра после хлопка инъектора.
Она подняла дверь и пропустила меня к кушетке.
— Во внутреннюю часть бедра.
У меня руки дрожали от нервного напряжения, но я сделал все, как велела Мымра. Снова хлопнул инъектор.