Так что вывод этих заметок прост: «Меньше фанатизма!» — как любит повторять один мой друг. Интернет — это не прекрасное будущее человечества и не чудовищная клоака. Это просто очередной инструмент, созданный людьми и пригодный для самых разных целей. Интернет — не больше и не меньше, чем Телефон, Телеграф, Автомобиль, Самолет. И когда лопнут последние мыльные пузыри «экономики высоких технологий» и стихнет гомон восторженных неофитов, нам останется всего лишь удобное средство связи и великолепный справочный ресурс.
А большего, честно говоря, человеку от интернета и не надо. □
ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ
1. Кто более заинтересован в сетевом общении: автор или читатели?
2. Волнует ли вас проблема сетевого хамства?
3. Вступаете ли вы в открытую сетевую дискуссию с анонимными критиками вашего творчества?
4. Не вытеснит ли в будущем сетевая литература традиционную бумажную книгу?
Олег ДИВОВ:
1. Почти у каждого автора случаются черные дни, когда приходит ощущение: ты пишешь в никуда. Тексты ухают в черную дыру, работать нет смысла… Убедить автора в обратном может лишь сеанс связи с читателями. Но это не значит, что «фидбэк» нужен позарез и ежедневно. К тому же в Москве настолько сплоченный фэндом, что сетевая коммуникация — фактор, скорее, поддерживающий. Тут не обязательна Сеть, чтобы общаться с читателями.
С другой стороны — десятки тысяч покупателей моих книг не видели автора живьем, по Сети ему писем не слали и не собираются. А все же приобретают новые тома. Выходит, строго численно перевес на их стороне, и я более заинтересован в сетевом общении, чем читатели.
2. Людей с неустойчивой психикой гораздо больше, чем кажется. Дурно воспитанных — не сосчитаешь. Со сниженными представлениями о совести и чести — хватает. Хитрецов-провокаторов тоже вагон. Частенько все перечисленное смешано. В Сети таким мутантам, конечно, привольно. А вот в реале их иногда просят «ответить за базар». И это правильно. Между прочим, технология уничтожения сумасшедшего через интернет давно уже секрет Полишинеля. Просто она трудоемкая, дорогая и предполагает командную работу. Да и не будут состоявшиеся личности и взрослые мужчины доводить до самоубийства несчастного психа только за то, что тот — больной и не контролирует свой словесный понос.
3. Это зависит от интонаций анонима. Если он именно критикует — что называется, «без гнева и пристрастия», могу и ответить. Если за критикой проглядывает злоба, ненависть, зависть — пускай, глупый, пыхтит-тарахтит, портит себе карму.
4. Сетевая — не вытеснит, электронная — наверняка. Все будут ходить с «е-буками». Китайцы уже в школах их внедряют. И это очень плохо.
Чтение с монитора обедняет эмоциональную сферу человека. У сочетания «краска-бумага» особая энергетика, провоцирующая особую же манеру считывания, при которой текст бьет не столько в голову, сколько в сердце.
А сетевой литературы — настоящей — у нас просто нет еще. Реальная сетература, IMHO, это гипертекст, помноженный на интерактив. Развлечение для полупрофессионалов, совершенно чуждое среднему читателю, да и нормальному писателю тоже. А то, что называют «сетературой» нынче — самая обыкновенная независимая литература и критика.
Александр ТЮРИН:
1. Сетевое общение — это разновидность творчества. Основная масса юзеров к творчеству пока не привыкла.
2. Я бы поставил вопрос более широко. Сетевое хамство — это лишь узкая часть спектра сетевой глупости. В свое время мы были абсолютно уверены, что неограниченные коммуникативные возможности приведут к взрывному росту информированности, а там уже и до ноосферы рукой подать. Как мы ошибались… Рост коммуникативных возможностей первым делом увеличивает трафик бессмыслицы, дезинформации и прочей энтропии. Сеть — это пока что «гуляй-поле», где сплошь и рядом резвятся индивиды, которые в нормальном социуме отфильтрованы и подавлены. Но будущее мне видится в розовом свете. Нормальный социум свое развитие закончил. У сетевого все еще впереди, и вход в ноосферу по-прежнему открыт.
3. Конечно. Руководитель мексиканской компартии Диас как-то сказал, что выше пояса он принадлежит партии, а ниже пояса — народу. Так вот я принадлежу народу и выше пояса.
4. Непременно. Причем ширпотреб (массовую коммерческую литературу), в первую очередь. Набоков же может еще долгое время не беспокоиться.
Хочу уточнить: под сетевой литературой будущего я понимаю не просто текст, выложенный в Сеть, а мультимедийный объект, обладающий трехмерным графическим интерфейсом, функциями интерактивности и так далее. Бумажная литература, базирующаяся на сюжетных и языковых штампах, рубит сук, на котором сидит. Вербальное клише очень легко поддается замене на мультимедийное. Зачем мне читать описание боевой или любовной сцены, сделанное убогим штампованным языком? Мне подавай ее в ярких образах на экране, да я еще хочу и лично поучаствовать в ней совместно с другими юзерами. Понятно также, что сетевые штамповки будут создаваться не авторами-людьми, а авторами-машинами. Это дешевле и быстрее.
Г. Л. ОЛДИ (Дмитрий ГРОМОВ и Олег ЛАДЫЖЕНСКИЙ):
1. Трудно сказать однозначно. С одной стороны, слишком много авторов уходят из Сети, сворачивают интернет-общение до минимума или вовсе его прекращают, отключаются от конференций и не появляются даже на своих личных форумах. Значит, автор либо предпочитает общаться, видя лицо собеседника, либо недостаточно толстокож, чтобы выдержать напор сетевого хамства (увы, это реальность…), либо ему вполне хватает общения в привычном кругу. С другой стороны, искренний диалог всегда увлекателен, он помогает эмоционально стабилизироваться, порой читатель может поддержать в минуту кризиса — не советом, что и как писать, а просто сопереживанием.
Скажем так: в общении заинтересованы обе стороны. Но когда общение превращается в военные действия или перебранку — у каждого появляются «силовые» интересы: победить! доказать! обидеть! — и тогда прав тот, кто первым уйдет.
2. Хамство, сетевое или реальное, — явление природы, неподвластное нашим усилиям. Всегда найдется желающий сообщить автору, что он — графоман и некрозоофил. И способ сделать это хам тоже обязательно найдет. Доблесть карлика в том, чтобы дальше плюнуть. Разумеется, не всегда удается сохранить достаточное самообладание (слишком крепкая нервная система досталась людям иных профессий), но обычно, сорвавшись, мы чувствуем себя испачканными. Поэтому в силу естественной брезгливости стараемся избегать хорового лая с моськами. Да и театральное прошлое очень помогает: тоже хватало желающих в крепких выражениях поведать городу и миру, что они зря потратили деньги на этот спектакль.
Хуже, когда хам работает по совместительству провокатором. Но и здесь ему можно сказать спасибо: в конце концов, понимаешь, что, сидя за компьютером и отправляя очередные ядовитые эскапады, он, в сущности, видит лишь собственное лицо, отраженное в мониторе.
3. Чаще мы вступаем в разговор. В обоюдоинтересный разговор. В дискуссию — реже и ненадолго. В свару — никогда. Глупо и бессмысленно автору доказывать публично, что читатель что-то недопонял или не проникся. Еще глупее попытка читателя доказать автору, что он написал не так и не то. Здесь вопрос не в анониме: очень часто обаятельные и интеллигентные люди пишут нам или выступают на форумах под псевдонимами. Для нас возможность вступить в дискуссию определяется другим: увлечет тема — поговорим, нет — отойдем в сторонку.