И Алешка торжественно и громко произнес:
— Служу Советскому Союзу!
Такая вот война
Штаб полка в очередной раз переехал на новое место — как говорили, произошла передислокация.
Штаб расположился в негустой березовой роще на опушке леса, недалеко от добротного финского хутора.
Алешка с дядей Васей пошли прогуляться — осмотреть брошенный хутор. Жилой кирпичный дом, двухэтажный, просторный, был совершенно пуст. Вся мебель была вывезена, дом залит солнечным светом, поэтому комнаты казались огромными и высокими.
Единственное, что Алешка нашел в доме — это куклу, без руки и без волос. Позднее дядя Вася сделал ей руку, сшил военную форму и пилотку, и она надолго стала любимой игрушкой Алешки.
В большом кирпичном сарае дядя Вася, сам колхозник, перебирая и рассматривая инвентарь, только вздыхал и приговаривал:
— Эх, вот живут люди, вот живут!
Алешке надоело быть в сарае, и он вышел на улицу. Хутор расположился на пригорке у леса, на краю поляны, которая расширялась с одного края, переходя в большое поспевающее хлебное поле.
Алешка вдруг увидел невдалеке, метрах в пятидесяти, какой-то округлый серый бугорок, торчащий из высокой травы, и решил сбегать туда, посмотреть, что это такое. А было это какое-то бетонное сооружение, углубленное в землю. Вниз, к полуоткрытой железной двери, вели ступеньки.
Алешка с большой опаской спустился по ступенькам, робко заглянул, а потом и вошел в небольшое, невысокое помещение с узкой длинной прорезью под потолком. В помещении, после солнечного дня, стоял полумрак, и когда Алешка огляделся, то увидел такое, что сразу остолбенел. Он даже не испугался, а просто был невероятно удивлен, поражен: на полу лежали, как ему показалось сначала — спали, двое мужчин в военных мундирах. Один, дальний, лежал лицом вниз, а другой, как рассмотрел Алешка, молодой русоголовый парень, лежал как-то странно на боку.
И тут Алешка увидел под его грудью небольшую красную лужицу.
“Мертвый!” — пронзило его. Алешку охватил дикий ужас, смешанный с чувством какой-то огромной щемящей жалости к этому молодому солдату. Кожу на голове у Алешки как будто стянуло, волосы встали дыбом, и он почти в беспамятстве метнулся вверх по ступенькам.
— Дядя Вася, дядя Вася! — захлебываясь слезами, кричал он, стремглав убегая от этого жуткого, страшного места.
Василий бежал от хутора навстречу Алешке. Он подхватил его на руки:
— Что с тобой, сынок?!
— Дядя Вася-а-а, там убитые лежа-а-ат! — рыдая, показывал он пальцем на серую шапку в траве.
Василий поставил мальчика на землю и быстро спустился вниз.
Через короткое время он выскочил оттуда, поднял Алешку на руки, прижал его к себе и, целуя его мокрое лицо, взволнованно запричитал:
— Ах я, дурак, дурак, недоглядел! Ты прости меня, сыночек, не сообразил я, оставил тебя одного по недомыслию. Ну, не убивайся ты так, успо-койся!
Он вытирал Алешкины обильные слезы ребром своей широкой ладони, качал его на руках, снова и снова крепко прижимая к своей груди, пытаясь унять неукротимую дрожь маленького тела.
— Ну, успокойся же, хороший мой, успокойся!
Потом Василий, глубоко вздохнув, тихо сказал:
— Финны там в доте убитые лежат, сынок. Страшно это, конечно, и жалко их, понятно. Такая вот война.
Помолчав, он добавил:
— И еще подумай, наших-то людей сколько фашисты побили — и гражданских, и военных. Всех жалко, так жалко, что просто сил не хватает. Лучше бы ее и не было, этой войны. Да не мы ее начали.
Алешка стал немного затихать на крепких руках Василия, и тот понес его к опушке леса — в штаб.
— Вот что, сынок, рано тебе еще об этом помнить, постарайся забыть все, как плохой сон. Понял?
— Понял, — тихо ответил Алешка.
Да разве такое забудешь?..
Товарищ мама
Наступление завершалось. Отец получил разрешение на короткий отпуск, и они с сыном поехали домой, в Парголово, к маме.
Алешка — в наглаженной гимнастерке с белоснежным подворотничком, в зеркально начищенных сапожках, в офицерской фуражке. Он очень хотел увидеть свою маму, потому что сильно соскучился по ней, но кроме того, ему так хотелось, чтобы она увидела и оценила его внешний вид — бывалого фронтовика, младшего лейтенанта пограничных войск!
Отец придирчиво осмотрел его и сказал:
— Порядок! Вот что, товарищ младший лейтенант, увидишь маму, не забывай, что ты — боевой офицер! Не торопись вешаться маме на шею, сначала подойди и доложи по форме, как положено...
Машина как-то очень быстро довезла их до Парголова, да Алешка и неплохо подремал на руках у отца по дороге.