И дрожащим голосом наша Спиридония сообщает нам:
— Заметьте, что стопа повернута на север. То есть, дорогие мои, в миг своего Вознесения Господь наш Иисус Христос стоял лицом к России!
Какой восторг!
Все выходят взволнованные и счастливые...
Что могло нас после такого из очарованного небесного состояния скорейшим способом вернуть обратно на грешную землю? Только глоток хлорпикрина. Пока мы собирались в стенах обители, чтобы ехать дальше, за каменной оградой, на улице, произошла какая-то заваруха. Мы только слышали два хлопка и ни о чем не подозревали. Вдруг внезапно охватило такое ощущение, будто глотнул столовую ложку крепкой русской горчицы. Дышать нечем, из глаз слезы... Первая мысль — только бы успеть встать лицом на север, в сторону России!
Вмиг все столпились в маленьком помещении привратника и стали молиться. Газы вскоре развеялись, и, выйдя наружу, мы вновь дышали свежим воздухом. Самую малость, но нам дали глотнуть арабо-израильского конфликта.
МОЩИ НОВОМУЧЕНИКОВ
Если стоять спиной к воротам Святого Стефана, перед тобой — Гефсимания. Гора Елеонская. В мае она вся зеленая. Из пышных кущей величественно возвышаются купола Русского Православного монастыря Марии Магдалины. Здесь покоятся мощи новомучеников, в Земле Российской просиявших, — инокини Варвары и великой княгини Елизаветы Федоровны. Зверски умученные в Алапаевске в 1918 году, Варвара и Елизавета были сброшены в шахту. Потом, когда белогвардейцы ненадолго отбили Алапаевск у большевиков, останки были извлечены. Чудесным образом они через Китай привезены были сюда, в Иерусалим, и упокоились в монастыре, находившемся некогда под особым попечением Великого князя Сергея Александровича и Великой княгини Елизаветы Федоровны.
Греческий храм Святой Пелагии хранит мощи мученицы Анастасии. Если пристойно так выразиться, это, возможно, одни из самых “свежих” нетленных мощей в Православном мире. Анастасия была матерью настоятеля храма. 8 июля 1991 года люди в масках ворвались в храм и стали истязать настоятеля. Ему удалось вырваться и сбежать. Тогда они начали резать на кусочки его престарелую мать Анастасию. И мучили долго, покуда она не испустила дух. Теперь ее мощи лежат в одном из приделов храма Пелагии в стеклянном гробу. Их можно видеть. Они нетленны.
Храм Святой Пелагии состоит из двух частей. Верхняя находилась на горе чуть повыше нижней. Израильтяне разрушили ее бульдозерами. Греки построили рядом с развалинами макет бывшего храма. Примечательно, что во время разрушения храма бульдозеры постоянно ломались, и в итоге полностью разрушить здание так и не удалось — часть алтаря уцелела.
На нашем телевидении то и дело поминают “бульдозерную выставку”, когда по приказу Хрущева бульдозерами разгоняли художников-извращенцев. Спроси любого — каждый хоть что-то, да слышал об этой “трагедии”. А вот про бульдозеры, которые совсем недавно в Иерусалиме сносили православный храм, не знает никто. Как никто не знает о гонениях на православных, постоянно чинимых в Израиле.
Еще один объект нападок — Греческая духовная семинария. Она расположена на горе Сион, и потому ее с особым рвением хотят уничтожить. В 1979 году израильские экстремисты зверски замучили и убили здесь архимандрита Филумена. Голову мученика крестообразно разрубили на четыре части и потом закопали. Когда через несколько лет произошло обретение мощей Филумена, открылось чудо — разрубленная голова его срослась. Благоуханные мощи новомученика лежат в гробу подле написанного на стене образа Успения Богородицы. Сам образ несет на себе отметину от пули. Рассказывают, что однажды солдаты израильской армии вошли сюда, и один из них, весело поигрывая автоматом, решил пошалить — стрельнул в образ Богородицы. Пуля отскочила от стены и, угодив озорнику прямо в сердце, сразила его наповал. Тем и закончился этот импровизированный “клуб веселых и находчивых”. Товарищи убитого в ужасе разбежались кто куда.
КТО НА КОГО ПОХОЖ
Жители Израиля по большей части — люди общительные. И арабы, и евреи, и армяне, и греки. Арабы чаще всего принимали нас за евреев. Иногда заискивающе, а иногда искренне дружелюбно помахивали руками и приветствовали нас по-еврейски: “Шалом! Шалом!” Пытались даже блеснуть перед нами знаниями иврита. Далеко не всем хочется участвовать в интифаде.
В другой раз приходилось сталкиваться и с проявлениями агрессии. А однажды стайка несовершеннолетних карманных воришек пыталась освободить нас от лишних денег и документов, а когда Лыкошин и Куличкин строго пресекли это нападение, один мальчик извлек из штанов данную ему от рождения “авторучку” и весьма ловко изобразил струей на асфальте шестиконечную звезду Давида, которую тотчас сам и растоптал. Но даже и за такое виртуозное искусство нахалюга не получил ни шекеля.
В еврейских магазинчиках нас охотно старались принять за поляков, чехов или хорватов. Однажды мы долго рылись в книжной лавке и нашли там Евангелие на сербском языке. Когда я подошел к продавщице, чтоб расплатиться, невольно разговорился с ней. Внешне она была очень похожа на скандинавку, из ее магнитофона лились звуки Генделя — “For unto us the Child is born”, я заговорил с ней по-английски, и, посмотрев на сербское Евангелие, она спросила:
— Это на каком языке?
— На сербском.
— Когда вы только вошли и заговорили, я сразу догадалась, что вы — сербы.
— Мы русские, — возразил я и тут же приврал: — Но большинство русских знает сербский язык.
Она удивилась и вдруг призналась:
— А я из Стокгольма. И знаете, когда я жила в Швеции, я все время считала себя еврейкой. Потом переселилась на землю своих предков, и вот парадокс — тут я чувствую себя шведкой. Очень скучаю по Швеции.
В одном кафе я купил у пожилой еврейки бутылку “Макавейского” пива. Она сразу сказала:
— Вы из Одессы.
— Нет, я из Москвы, — возразил я.
— Нет, я вижу, что вы не еврей, но вы из Одессы. Если кто заходит из России, то только одесситы покупают у меня пиво. Скажите же, как там наша Одесса? Можно ли туда возвратиться?
И совсем замечательный разговор состоялся у меня однажды утром на блок-посту возле Стены Плача. Я гулял рано утром по Иерусалиму, и мне нужно было пройти через этот блок-пост, чтобы выйти сквозь Мусорные ворота за пределы Старого города. Поскольку говорящих по-русски встречаешь не всякий раз, я обратился к солдатам, сидящим на контрольно-пропускном пункте, по-английски:
— Good morning, boys! How are you? Have a nice day! (Доброе утро, хлопчики! Как вы тут? Желаю хорошо провести время!)
Они меня проверили, не нашли никаких бомб и пропустили. Но стоило мне сделать пару шагов, как слышу, один другому говорит по-русски:
— Вот счас бы этому гудмонингу взять да и садануть из автомата в позвоночник!
Я радостно оглянулся:
— Ребята! Из России? Откуда?
— Питер, — угрюмо промычал один из них.
— А я из Москвы. Молодцы, ребята! Я тоже не люблю Америку.
ДОБЛЕСТНАЯ ИЗРАИЛЬСКАЯ ПОЛИЦИЯ
Блок-постов по всему Израилю если не столько же, как у нас в Чечне, то, во всяком случае, ненамного меньше. Это не удивительно, если учитывать масштабы конфликта, развернувшегося в наше время на Святой Земле. Полиции на улицах Иерусалима куда больше, чем милиции в Москве. Израильская армия и полиция отличаются обилием в их рядах девушек. Каждый третий полицейский — девушка.
О внешнем виде еврейской полиции стоит сказать особо. Одеты все в очень красивую, строгую и элегантную форму. Стройные, загорелые, с орлиным взором. Невольно вызывают уважение. Невольно сожалеешь, что наша милиция не выглядит так же доблестно, особенно после введения летних картузиков, в которых милиционер скорее похож на бобика, чем на центуриона. Одетый вахлаком, страж порядка и взгляд имеет подловатый, а надень на него красивый мундир — он тоже будет соколом глядеть, не хуже израильского.
Однажды ночью нам довелось наблюдать, как израильские полицейские, выскочив из своего участка, преследовали кого-то, лихо щелкая затворами автоматов. Что примечательно — если днем они все ходят с американскими и израильскими автоматами, то ночью все-таки меняют их на наши “калаши”.