И еще подумал Паша: с чего бы это Селезнева так разоткровенничалась с ним? Вроде они никогда не дружили, общались лишь как одноклассники и только в школе, ничего такого между ними никогда на было… Потом посмотрел внимательно на Ирочку и понял: так на нее, похоже, подействовал алкоголь. Если пьешь вино практически в первый раз да еще при этом мало закусываешь (а все девушки жеманились, стеснялись накладывать себе на тарелку много еды), легко может развести и от сравнительно небольшой дозы. Тем более — в очень теплом, даже жарком помещении, и еще — довольно душном. Десять разгоряченных танцами тел в одной комнате…
К счастью, музыка скоро закончилась, и Паша, вздохнув с облегчением, проводил свою партнершу на место — к креслу. Четыре следующих танца он мог с ней больше не общаться… Осмотрел комнату: вечеринка была в самом разгаре, и все, похоже, были очень довольны, но от постоянных медленных танцев народ, кажется, стал уже немного уставать.
То же самое, похоже, почувствовала и Майя: она предложила гостям сыграть в бутылочку. Идею все восприняли на ура — как парни, так и девушки. Сели в кружок на полу (опять — через одного), стали крутить по очереди пустую бутылку из-под вина. Кому выпадало горлышко-дно — целовались. Само собой, не по-настоящему, а почти что по-детски — быстро и неумело. Но зато в губы.
Паша решил ничем не выделяться, придерживаться общих правил. Но тут ему выпало поцеловаться с Селезневой. Думал, чмокну ее слегка губы — и на этом всё, но Ирочка вдруг резко потянулась к нему, обхватила шею руками и поцеловала его по-настоящему — горячо и страстно. Хотя совсем и не так, как Майя…
Паша от нее отшатнулся, а Ира вдруг вскочила на ноги, закрыла лицо руками и бросилась в коридор. Мгновенно оделась и выскочила из квартиры. Майя гневно посмотрела на Пашу (что ты такое устроил?), но он лишь виновато развел руками: а что я мог сделать? Она сама на меня бросилась, присосалась намертво! Это все видели!
После этого вечеринка как-то сама собой угасла: оставшиеся девицы вскоре тоже засобирались по домам. Вместе с ними квартиру покинули и кавалеры — пошли провожать. Паша остался один на один с Майей. Снова виновато улыбнулся:
— Ты прости меня, что так глупо с Селезневой вышло, но я тут совершенно ни при чем! Честное слово! Ты же сама видела — она буквально накинулась на меня… Не мог же я ее оттолкнуть!
— «Не виноватая я, он сам ко мне пришел!» — процитировала известную реплику из «Бриллиантовой руки» Майя. — Ладно, герой-любовник, прощаю, иди сюда…
И потянула Пашу к креслу. Следующие двадцать минут они страстно целовались, причем Майя делал это все лучше и лучше — оказалась весьма способной ученицей. Потом вдруг вскочила и посмотрела на часы: «Уже почти десять, скоро придут родители! А я обещала, что к их приходу здесь уже никого не будет — папе завтра рано вставать, у них по понедельникам с утра летучка, обсуждают свои газетные планы. Да и у мамы тоже какие-то важные проблемы на работе…» И быстренько выставила своего кавалера за дверь, позволив на прощанье лишь чмокнуть в щечку. Паша едва не забыл взять у нее служебный телефон Ивана Сергеевича.
Потом он шел по темной, плохо освещенной осенней улице к своему дому и думал: «Почему в каждой бочке с медом обязательно должна быть ложка дегтя? У него всё так хорошо получилось с Майей, но тут внезапно влезла эта Селезнева со своими нелепыми чувствами и горячими, жадными губами… И что ему теперь делать? Как выбираться из этой дурацкой ситуации? Понятно, что Ирочка ему на фиг не нужна, но кто ее знает, что она там уже себе напридумывала и насочиняла… Вдруг взревнует не по-детски? Отелло в юбке! Нет, грубо отталкивать ее никак нельзя: если и правда обидится — начнет делать ему всякие гадости. Женщины на это большие мастерицы! А это ему надо? Тут и своих забот — полон рот и выше всякой крыши, чтобы еще с чужими разбираться… Надо бы как-нибудь по-умному разрулить эту ситуацию. Но только таким образом, чтобы и самому не пострадать, не попасть под удар, и Майю не подставить. Она девушка хорошая, и он, кажется, ей по-настоящему нравится».