Естественно, нашлись и такие умники, которые решили, что я Витька застрелил. Нашли в нем дырку от моего карабина, а в дырке пуля. Хорошо хоть две других дырки были в пауке, одна сквозная. А то растерзали бы меня на месте, наверное. Объяснять им, что в объятиях паука Витек был уже не жилец, и если бы я дольше целился, то трупа было бы не два и не три - все это не соответствовало моему достоинству. А главное, возможностям - придавило меня, сидел как мертвый, вполуха слушая галдеж, а перед глазами всё танцевал мохнатый зверь, и я все стрелял в него, стрелял, и не мог чего-то остановиться, хотя пора уже было.
Вокруг меня стояли качевские ребята, очень недовольные тем, что их дружбан и брателло не без моего участия отдал Богу душу. А я сидел и зализывал на левой руке порез – видать, зацепился обо что-то, пока бегал. Порез был неглубокий, но капризный какой-то, кровь никак не хотела сворачиваться, и все подтекала и подтекала.
А потом еще эта брюнеточка с умным лицом пришла и встала за спинами собравшихся, и мне надо было форс ей показать. Ну, думаю, неужто тоже меня судить будет. Сбегу тогда отсюда к чертовой матери.
Встал я тихонько, и стоял молча, а эмоции все накалялись. Уже затронули и моральный облик жителей Запрудья, дескать, совсем у них мозги повынесло, и нечего с ними связываться, из-за этих троих (меня то есть, Добрыни и Славича, а про Чулпана забыли по его неприметности) подставлять себя. И что вообще мы прокляты Лярвой и вот уже, беды начались. Дошло до того, что Славич не вытерпел:
- Да хватит волну гнать! Если бы не братуха, паук еще бы у вас народу положил!
Да только не улучшил он этим мое положение, брат за брата известно - плохого не скажет. Еще и на него накинулись – дескать, много ты тут умничаешь, друг залетный.
- А что он не так говорит-то? – прозвенел девичий голос, и я вдруг с удивлением понял, что это моя брюнеточка за меня заступается. Не ожидал, что у нее такой звонкий голос – там, у окна, вполне себе мягкий был, бархатистый. – Парень все правильно сделал, Виктор бы не выжил все равно. Вы не видели что ли, паук ему все горло съел?
- Соня, да послушай!... – начал кто-то.
- Для тебя я не Соня, а София Александровна, - ядовито отчеканила девица, убив у говорившего желание продолжать тему, тот и замолчал.
Хоть был я слегка уже не в себе, но удивился – надо же, как тут Софию уважают. Интересно, за какие такие умения и достижения. После некоторой паузы бурчание продолжилось, послышались такие идеи, как, например, обязать запрудненских платить выкуп за усопшего Виктора, и прочие несуразности.
Вдруг стукнула дверь, раздраженные голоса обитателей качевской общины стихли, в воздухе прозвучало увесистое:
- Что такое?
И голоса стихли, все повернулись к двери.
Там стоял большой упитанный мужик в красивом новеньком камуфляже. На его квадратной щетинистой физиономии читался недоуменный вопрос. Один из стоявших рядом начал объяснять.
- Кач, - облегченно выдохнул мне в ухо симпатизировавший мне местный.
- Я не понял, товарищи, вы тут, без меня суд собрали? За этого паренька? – он мелькнул мне маленькими свиными глазками. – Который паука замочил? Вы в уме?
Он прошел сквозь всех ко мне и протянул большую ладонь.
Я пожал ее – словно камень ухватил. Не отпуская мою руку, Кач обернулся ко всем.
- Он ваших детей спас. А вы его судить. Ну вы даете… О блин свинство какое...
Он обернулся ко мне.
- Спасибо, брат! – и увесисто похлопал по плечу. – Мы у тебя в долгу! Извини за это недоразумение, я занят был, а народ, видишь, тупит иногда.
Он снова повернулся ко всем, показывая большой палец.
- Запрудненские ребята – вот такие, ясно? Пришли и паука замочили на раз! Учитесь! Пойдем, братушка, как тебя? Святослав? Выпить тебе надо, ты бледный как мертвец. Пойдем, помянем Витька.
Народ – стадо, за то я его и не люблю. После краткой лекции Кача отношение к нам резко переменилось – тут уж стали мы и героями, и спасителями, раз бугор нас одобрил, и бороды у нас такие красивые, и стрелять из лука круто - попробуй из него попади. И даже Витек оказался вдруг сам виноват – стоял-смотрел, понимаешь, пока я с пауком «махался в одиночку». Чую, поговори Кач с народом еще пару минут, картина вырисовалась бы еще более эпическая – что отмахивал я огромным мечом орды мутантов, а за спиной у меня жались трусливые обитатели качевской высотки.
Эх, наро-о-од…
Между быстро сменявшими одна другую рюмками настоящей водки мне рассказали, что паука связывали с общиной Кача долгие и непростые отношения. Пару недель назад охотники Кача разорили его гнездо - всё, как я и думал. Мутант им не угрожал, но вот решили они, что портит он картину, истребляя живность в округе, курам грозит, любимую обезьянку одного из смотровых якобы он тоже украл, да и вообще существо некрасивое.