- Ну что встали, пошли верхом! – командовал Балкан, но никто особенно не рвался.
- Ага, верхом. Давай, покажи пример.
- Куда верхом? Е-мое, ногу сломишь.
Матерясь под нос, Балкан полез показывать пример, вскарабкался на лежащую на боку машину, но она покачнулась под ним, и он сполз обратно. Полез в другом месте – нога застряла между досок трухлявого шкафа. Пришлось командиру звать на помощь. Продолжая ругаться, Балкан вылез назад и озадаченно зачесал затылок.
Препятствия были сооружены со знанием дела, и я даже сказал бы, с юмором.
- Сжечь бы это все, - размышлял вслух народ.
- Оно гнилое, гореть не будет.
- Давай попробуем растащить, - распорядился Балкан и ухватился за первое, что под руку попалось – угол дивана, вернее его прогнивших остатков.
Угол так и остался у него в руке, оторвавшись гнилым куском. Посмотрел на него Балкан и плюнул. Пробовали в других местах – где корни все спутали, где гнилье, и везде мразь всякая обеспокоенная лезть начинает.
- Завалить надо, - наконец решил Балкан. – Поверху. Натаскать мебели с домов, сделаем вроде моста.
Он оглядел нас воинственно.
- Ну что встали? Одни мебель собирают, другие на шухере стоят!
Начальник из Балкана был никакой. Только с подсказки догадался вручную всех распределить, кто куда.
Нам с Добрыней досталось стоять на шухере – то есть, стоять мордами в разные стороны, и кочумать, пока остальные трудились. Вышло у них не здорово – натаскали разной рухляди, стали громоздить ее кое-как.
- А чего, рабов надо сюда! – озарило наконец кого-то.
- Да, рабов давай!
Народ обрадовался идее перевести стрелки. Балкан немного поломался, рабов ему было жалко, но делать было нечего. В итоге послали в лагерь за рабами, через полчаса их пригнали и заставили разгребать завалы вручную, под веселый перещелк кнутов.
Рабы со вчера еще не все отошли – кто в пятнах, кто в синяках. На моих глазах один себе руку распорол, так надсмотрщик его кнутом огрел, даже не разобравшись. Я отвернулся – у нас в Запрудье так с рабами не поступают, все-таки люди, и смотреть на такое мне было ново и неприятно.
Но худо-бедно, а вскоре проход к котельне почти до конца расчистили, шага в два шириной. Правда, к тому моменту из рабов целых никого не осталось, поэтому последние метры пришлось нам разбирать самим.
Первые, кто подошел ко входу в котельню, замерли, как дети на представлении фокусника, и не реагировали на оклики. Подошел Балкан.
- Ну что встали, вперед.
Однако они попятились, глядя на него остановившимися глазами.
Балкан сам глянул внутрь и на мгновение замер, потом хрюкнул.
- Ну и че, испугались что ли? Давай, пошли. Фигня война, главное маневры. Туз убежал, слышали же.
Народ не реагировал.
- Ну что, запаха что ли бояться? – продолжал убеждать Балкан. – Или костей не видели? О блин …
Пройдя пару шагов внутрь, он все же остановился. Остальные нестройно столпились у него за спиной, забив проход.
Пол был усеян костями, вдоль стен тянулись трубы разных калибров, увешанные частями скелетов – где ниже пояса, где выше, где плечи с одной рукой, где просто гроздочка костей. И ни одного черепа. Трупный запах был такой, что дышать просто невозможно, аж глаза слезились.
- Не, не могу… - сдавленно просипел Балкан и выбежал наружу, проталкиваясь.
Кого-то вырвало, своими неприличными звуками он заразил и другого. Я кое-как сдержался, но тоже отошел.
Потеряв еще некоторое время, раздосадованный Кач скомандовал возвращение на базу. Мы вышли обратно на прямую улицу между «китайскими стенами» и потеряли его, и потому столпились, образовав давку на поляне между зарослей.
В воздухе что-то просвистело и глухо ударило кому-то в спину, раздались испуганные злобные ругательства.
- Что?
- Сзади смотри!
- Блин… бочину проломил… - прохрипел кто-то.
Все остановились, стали оборачиваться и оглядываться по сторонам и вверх.
Мы стояли посреди заросшей леском улицы, по колено в траве, в огромном коридоре между вытянутых вдоль улицы домов.