— Не хочешь зайти на пару минут, пока я буду искать ключи от автомобиля? — улыбаясь, узнаёт парень.
— Хочу, — отвечаю я, держа его за руку.
Кевин открывает дверь, и мы заходим в дом. Меня встретила просторная светло-небесная прихожая. Рядом с дверью было длинное вертикальное окошко, с белыми рамами, через которое падали солнечные лучи на тёмно-молочный ламинат. У двери лежит нежный бежевый коврик.
— Это наша прихожая, — обнимая меня за плечи, говорит Кев.
Он проводит меня в гостиную. Она такая большая и тоже светлая. Моё внимание привлекло множество шкафов с книгами.
— Кто-то из твоей семьи читает? — заинтересованно спрашиваю я, смотря на парня, опершегося на голубоватую стену.
— Нет, — говорит Кев, подходя ко мне.
— Тогда зачем столько много дорогущих книг? — удивляюсь я, подходя к каждому стеллажу и рассматривая каждую полку.
— Эти книги куплены для коллекции. Ладно, я сейчас приду, побудь тут, хорошо? — произносит парень, уходя из комнаты.
Меня переполняет интерес, и я рассматриваю всё, что только можно. Подойдя к одной из картин, вижу, что на полу валяется какая-то бумажка. Поднимаю её, и это фотография. На задней стороне написано: «2 июля 2007 год. Наша семья, Кевину 4 года». Переворачиваю снимок и вижу на нём отца и мать, а рядом с ними стоит маленький мальчик. Мама и папа присели на колени, обнимая сына.
«Тогда всё было в порядке? Что же произошло? И почему эта фотография валяется тут?».
Присаживаюсь на диван у окна, держа снимок в руке и внимательно рассматривая его. «Кев такой кудрявый и милый. Его родители счастливы, нет ни единого признака того, что они не любят друг друга. Может, они притворялись для фото? Нет, я никогда не поверю, что эта счастливая пара разлюбила друг друга просто так. Должна быть причина».
— Я всё. Что это у тебя, Несса? — парень быстро подходит ко мне.
— Я нашла эту фотографию около той картины и подняла, прости, что не спросила разрешения, — встаю с дивана, и немного нервничая, прошу прощения.
— Не спросила разрешения? Ты чего? Всё в порядке. Что за фотография? — обнимает меня Кевин.
— Тут ты и твои родители. Сзади написано, что тебе тут 4 годика, такой маленький, — показываю снимок парню.
— Да, родители тут… — немного помолчал Кевин, — нам пора ехать, я нашёл ключи.
Уже темнеет. Мы выходим из дома и садимся в машину. Кев заводит её, и мы отправляемся в неизвестное для меня место. Я решаю, что не буду допытывать парня своими вопросами, но Кевин сам начал разговор:
— Я поссорился с матерью, — внимательно смотря на дорогу говорит парень.
— Как? Из-за чего? — спрашиваю я, подперев свою голову рукой.
— Она тебя не одобрила. Я сегодня смотрел наши фотографии, и мать увидела тебя на них и спросила, кто это. Я всё рассказал: какая ты, из какой семьи, а она начала свою песню, что ты не подходишь мне по состоянию в обществе, — разочарованно отвечает он.
— И какой ты сделал вывод? — грустно произношу я, намекая на печальный конец.
— Я сам решаю, с кем встречаться. Она не должна лезть в мою жизнь, — уверенно говорит парень, полностью переводя своё внимание на вождение автомобиля.
Смотрю на машины, быстро двигающиеся к нам на встречу. Свет их фар иногда слепит глаза. Мы проезжаем по тому мосту, на котором стояли после шоппинга. Вспоминаю с улыбкой тот день, глядя на прекрасный вид, который скоро превратиться в очень глубокую темноту. Река так медленно и плавно течёт к постепенно тающему солнцу. Оно уже через несколько минут скроется и появится только утром нового дня. Птицы перелетают с одного берега на другой, ища свой дом и семью, чтобы расположиться рядом со своими птенцами и погрузиться в глубокий сон, накормив детёнышей едой, добытой днём в стволах разных деревьев.
Городской вид сменился природным пейзажем: высокие деревья, узенькая дорога, асфальт которой уже давно не меняли. Местами стёртая жёлтая полоса ведёт нас к неизвестному месту. Какое оно, знает только Кевин.
Парень свернул направо, на лесную дорожку. Через несколько минут мы прибыли. Выхожу из машины, легонько закрыв дверь. Он берёт меня за руку и говорит закрыть глаза, ведя куда-то. Я волнуюсь. Сердце бьётся. Так хочется увидеть, куда привёз нас Кев. Ладони потеют. В темноте, создаваемой собственными веками, ничего не понятно, разве что мы идём прямо.