— Видимо, молодёжь развлекалась, вчера же была пятница. Я ничего не слышала, наверное, было поздно, и я уже спала в это время, — стараюсь ответить обычным голосом, откусывая зелёное и очень, как оказывается, сочное яблоко.
— Ладно, Несса, пойду немного полежу, приберёшься? — мама водит вокруг пальцем, указывая на чашку, из которой она только что допила чай.
— Конечно…да, иди отдохни, — негромко бормочу вслед уходящей женщине, после чего кладу яблоко на стол и прячу лицо в своих ладонях. Хочется плакать…громко плакать, но я пообещала себе, что постараюсь забыть Кевина и всё, что с ним связано без слёз. Доедаю яблоко, мою кружку, выбрасывая остатки лимона из ёмкости для чая и огрызок от яблока в мусорную корзину под раковиной.
Поднимаюсь в ванную. Раздеваюсь догола и встаю под прохладный душ. Волосы постепенно намокают. Я бездейственно стою под быстро падающими каплями, смотря на ноги и пол. Вода задорно касается спины, пытаясь развеселить меня, но ничто сейчас мне не поможет. Душ смывает с меня все мысли, эмоции и воспоминания, которые у меня появились за эту ночь.
Обматываю своё тело оранжевым махровым полотенцем и направляюсь к гардеробу в моей комнате. Открываю длинный белый шкаф, думая о том, что мне можно сегодня надеть. В глаза сразу бросается фиолетовое платье, смотрящее на меня с вешалки, делясь нашими совместными воспоминаниями о встречах с Кевином. Вспоминаю, как я…Кевин покупал мне его в том магазине. Перед моими глазами стоит картина, когда Кев открыл шторку в той кабинке:
— Кев! Я не успела одеться ещё. Так нельзя делать!
— Да ладно тебе. Что я там не видел. Ты назвала меня подружкой, а у подружек нет никаких секретов друг от друга. Ха-ха!
— Может, закроешь?
— Хорошо, так уж и быть!
На лице появляется улыбка, но глаза совсем не улыбаются, а наоборот — грустят. Такая неловкая ситуация. Я стояла в одном нижнем белье, а он смотрел, будто знает меня уже тысячу лет, хотя это была наша всего лишь шестая встреча… Если я сейчас же не прекращу вспоминать про Кева, то начну плакать.
Закрываю половину шкафа с одеждой на вешалках и перевожу своё внимания на вещи, лежащие на полках.
Надеваю серые лосины и белую хлопковую рубашку с подвёрнутыми на локтях рукавами. Эта рубашка длинная и свободная, она прикрывает мои бёдра.
Когда волосы подсохли, подхожу к зеркалу, думая о том, как привести себя в порядок? Решаю, что нужно заплести косичку, я не очень люблю эту причёску, но нужно меняться и менять свои вкусы. Делаю косу, которая ложится на моё правое плечо. Передние пряди, длиною до челюсти, выбегают из собранных волос. Странно, но мне понравились моя причёска и внешний вид.
Падаю на не застеленную кровать, расставляя руки в стороны. Не могу понять, вместе мы или уже нет. Какая разница? Это уже не имеет смысла. Он причинил мне боль, а ощущаю эту боль я в отношениях или нет, не имеет смысла.
***
Весь день я ничего не делала. Лежала в кровати, слушала грустные песни и вспоминала про Кева. Он всё никак не может выйти из головы.
Сейчас около восьми часов вечера. Слышу, что мама начинает что-то готовить, и быстро спускаюсь в кухню. Готовка должна меня отвлечь.
— Что готовишь? — спрашиваю у мамы, пытаясь выдавить позитивный тон. Сажусь за стол, опирая голову о руки.
— Хочу сделать буррито на ужин. Ты не против? — Она спрашивает против ли я? Так странно. Нет, это не странно, мама так делает всегда, а я забыла про это из-за того, что не проводила с ней много времени. Всегда гуляла или сидела в комнате с Кевином. Как же мне теперь неудобно перед мамой. Я не обращала на неё никакого внимания. Но теперь у меня полно времени, чтобы загладить свою вину и компенсировать утерянное время, когда я не уделяла ей внимания.
— Да, вообще, я хочу помочь тебе. Можно? — улыбаясь спрашиваю у мамы. Видно, что она удивлена. Почему? Ах, да, мы почти не виделись с ней месяц по моей вине.
— Конечно! Нарежь пока что эти помидоры. Совсем вылетело из головы, что нужно выбросить мусор. Старею, хи-хи, — она подходит к тумбе и берёт из мусорной корзины пакет.
— Мама! — почти кричу я, — Можно я отнесу мусор в бак?