— Надо же! — изумлялась испаночка…
— СНИЗУ ДОВЕРХУ! — заговаривал ее колдовскими словами Фрэнк, а испаночка, будто под гипнозом, вытянув хрупкий пальчик, уже пересчитывает этажи «Мэдисона»:
— Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре…
Чем выше запрокидывается ее голова, тем прнстальней всматривается Фрэнк в туманности кофточки, хотя тут-то тайны нет: испаночка лифчик не носит, каждому ясно!..
А вот смешливая медсестричка на коротеньких толстых ножках без этой части туалета не обойдется! Никоим образом. Но Фрэнк уделяет внимания толстушке ничуть не меньше, чем худышкам. Его цилиндр теперь вертится целыми днями, как на шарнирах; всем девчонкам, у которых находится минутка послушать его, швейцар рассказывает и про старческое слабоумие, и про миллионы, и всех зазывает в каморку взглянуть на чей-то портрет… Девчонкам это ужас как нравится, а нам еще больше!
Нам — раздолье, таксистская вольница! Который кэбби хочет ждать аэропорта, тот и ждет. Не до нас Фрэнку. Я уже столько раз слышал его монолог, что постепенно уловил смысловые связи между разрозненными словами, и когда Фрэнк затягивал было увертюру о погоде, меня так и подмывало просуфлировать ему тезисы:
1. «НЕЛЬЗЯ БЫТЬ ДОБРЫМ».
— Пожалеешь кого-то — погубишь себя. К примеру, он. Фрэнк (да, его зовут Фрэнком) — опомниться не может, как этот 90-летний маразматик, спекулируя на отзывчивости молодого штурмана, поставил его возле этой «конюшни» — собирать квотеры…
2. «ПЯТНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ».
— Представляете: ходить без посторонней помощи не может, одинок, как перст, а продать — ни в какую! Из упрямства: ему дают 15 миллионов!.. Честное слово, я бы продал за семь. Так нет же, тянет на своих плечах эту громадину — «Мэдисон». Мне бы — плюнуть, пусть делает, что хочет, но мой покойный отец безумно его любил. Нет, отец любил не отель, а своего старшего брата, моего дядю… Хотите взглянуть?
(В следующей мизансцене Фрэнк продолжает монолог, опершись рукой о притолоку каморки; это комментарий к не видимому нам Портрету).
3. «СНИЗУ ДОВЕРХУ».
— Да, он хозяин этой конюшни. И надо отдать ему должное: светлая была голова. Начинал в свое время мальчиком на побегушках. Но теперь совсем спятил. Он, с одной стороны, не хочет, чтоб единственный племянник — ждал его смерти; он хочет передать наследнику отель, но ставит нелепые условия. СНИЗУ — ДОВЕРХУ, по всей лестнице — от швейцара до главного управляющего — должен пройти Фрэнк, чтобы научится руководить этой махиной… И если бы только это!
Очередная девушка появляется из каморки, делает шаг и — проваливается в ловушку. Выживший из ума миллионер, оказывается, требует от Фрэнка нечто совсем уж немыслимое:
— Сперва женись, а потом уж вступай во владение. Ну, не бред? Легко ли в наше время найти девушку, готовую посвятить себя семье? Он, Фрэнк, пробовал — сплошные разочарования. Вот сейчас стоял и думал: а не послать ли все к чертям и снова — в море?!.. Сарай все-таки здоровенный… Сколько в нем этажей? Тридцать один, тридцать два, тридцать три…
А девчонки все подряд были дуры?
Не думаю. Но взволнованный шепот, горящие глаза, ладная, в сюртуке, фигура — нравились им. И разве Фрэнк был хуже других парней, которые врали о чем-то другом? И заливал-то он с такой простительной целью: привлечь внимание, заинтересовать…