Мальчишки дразнят шелудивую собаку; прохожий, за которым она было увязалась, останавливается, грозно подняв палку. Лишь один человек обратил внимание на несчастного пса, пожалел его, бросил ему кусок колбасы или хлеба, подозвал, погладил и — захлестнул шею арканом.
Собаку швырнули в машину и привезли в «тюрьму»…
Клетки вивария, собачья тюрьма… Но зато здесь — кормят… К тому же у собаки появился новый хозяин. Пес быстро привык к нему, к его необычным играм: просвечиваниям на рентгене, взвешиваниям, измерениям кровяного давления, прослушиваниям легких и сердца.
Но однажды, когда исследователи убедились, что животное совершенно здорово, собаке дали наркотик, она уснула.
И снился ей наивный и пьяный собачий сон…
А новый хозяин наполнил шприц суспензией, добытой из раковой опухоли другого пса, и впрыснул — подопытному животному…
Экспериментаторы непрерывно следят за развитием опухоли под черепной коробкой собаки. В артерию вводится контрастное вещество, и на рентгеновских снимках возникает и растет из наплыва в наплыв «тень саркомы» — сеть новообразующихся сосудов, питающих опухоль кровью…
Исследователи ждут столь важных для ранней диагностики первых симптомов. И они появляются: пес стал неспокойным, утратил аппетит, сон…
Опухоль растет, вызывая у животного первый приступ эпилепсии. Тело сводят и передергивают судороги…
За первым приступом следует второй, затем наступает паралич, сужается поле зрения, останавливается перистальтика…
Собачья жизнь висит на волоске, но пса усыпляют, везут в операционную вивария и — удаляют опухоль!
По мере того как хирургическая рана заживает, к собаке возвращаются силы. Она ест, ползает, встает, ходит, бегает, встречает своих мучителей радостным лаем!.. Но убедившись, что животное выздоровело, исследователи убивают собаку: они обязаны выяснить на вскрытии, поражены ли другие органы — метастазами?
6.
Почему так старательно восстанавливал я в памяти именно те наметки сценария, в которых моя фантазия вступала в противоречие с жизненной правдой?
Злокачественные опухоли прививали животным при исследовании новых противораковых препаратов, но для этих целей использовались не собаки, а менее ценный «биологический материал»: морские свинки, крысы, кролики. Собаки применялись для опытов более сложных.
В операционной вивария собакам вживляли в мозг особые имитирующие опухоль модели с тем, чтобы у экспериментатора была возможность контролировать и размеры «опухоли», и темпы ее «роста», и произвольно выбирать, какой именно из жизненно важных центров в мозге подопытного животного сдавит модель. Иногда для этой цели избирался центр координации движений, иногда — центр дыхания, иногда — центр безусловных рефлексов… Если размеры вживленной в собачий мозг модели экспериментаторы медленно уменьшали, сдавленный ею мозговой центр перестраивался, и приступы эпилепсии у собаки — прекращались…
К тому времени, когда я стал в виварии своим человеком, когда мне уже поручали иной раз закрепить животное на операционном штативе или подержать расширитель раны во время операции, — выяснялось, что цель многих опытов непонятна не только мне, но и лаборантам: за протоколами этих опытов ежедневно приходили сотрудники нового корпуса, выстроенного в глубине институтского двора — позади и морга, и вивария.