Отсмеявшись, ребе клацнул замочком старомодного саквояжика, извлек из него кипу* протянул ее мне. В этом сумасшедшем городе, в этом Вавилоне, еврей, который забывает, что он еврей — плохо кончит… Поняв, что угроза на меня не действует, раввин сделал жалостливое лицо и попросил:
— Ну что вам стоит? Наденьте хоть на минутку, пока довезете меня до «Хилтона». Ну, доставьте мне такое удовольствие…
Я надел кипу и запел субботний гимн:
— Элия, гуга неви!..
— Элия, гуга тешби! — подтягивал ребе.
Мне опять было так хороню! А раввин не мог мною налюбоваться: (* Ермолка.)
— Если бы вы только знали, как вам к лицу эта кипочка, вы бы ее никогда не снимали!
По дороге в «Хилтон» мы должны были заехать на Сорок седьмую улицу: «забрать кое-что» — сказал раввин.
Как только он ушел, возле моего чекера появился какой-то красавчик. Брюнетик, набриолиненный, все на меня посматривает. Я смутился и снял кипу. Но красавчик по-прежнему не сводит с меня глаз. Я тоже стал смотреть на него. Тогда, наконец, он сказал:
— Мой друг с тобой в «Хилтон» едет..
— Ну и что?
— Ничего. Просто он попросил меня присмотреть за вещами…
Обидчивый человек по натуре, я почему-то не почувствовал ни малейшей обиды. Может быть, потому, что уже успел отличиться: чужие бутылки так ласково позванивали у моих ног. Шутки шутками, а пакет тянул долларов на сорок… Что со мной происходит? Я утрачиваю чувство достоинства? Становлюсь таксистом? «Шефом»?..
— Хи-хи!
За спиной раздался короткий смешок. И не просто себе смешок, а — с переливами, с колокольчиками. Хихикала тетка лет пятидесяти:
— Хи-хи, я так спешу: сегодня день рождения моей собачки…
Каким образом она оказалась в машине? Я не слышал, как открывалась дверца.
— Поедете в Вест-Вилледж. Я так замоталась, что и денег с собой не взяла, хи-хи, даже на метро нету…
Я сразу отрезвел:
— Без денег я вас не повезу.
— Ах, какой вы, хи-хи, невозможный. Не волнуйтесь, вам заплатит швейцар. Только, пожалуйста, наконец, поезжайте, а то я явлюсь домой после гостей. Это будет конфуз, хи-хи, поверните налево…
— Вы слишком поздно сказали…
— Неважно. Поверните на следующем углу… Пьер так любит общество, друзей, но еще больше — поверните направо — он любит ходить в банк… Когда я спрашиваю: «Пьер, мы сегодня пойдем в банк?», он так радуется, а когда приходим, сразу бежит к менеджеру и царапает стол…
— Какой стол?
— В котором менеджер держит для Пьера печенье. А я говорю: «Пьер, сегодня мы возьмем твои деньги…»
— Хи-хи! — это уже не у нее, а у меня вырвался смешок: — Что-то, леди, не могу я понять, о ком, собственно, вы рассказываете? Пьер это ваш сын или муж у вас такой — со странностями?
— Пьер — это моя собака, — строго проговорила леди.
— Вы хотите сказать, что ваша собака имеет свои сбережения?
— У Пьера — текущий счет…
— И много на нем денег?
— Хи-хи, значительно больше, чем на моем, — ответила пассажирка и в подтверждение своих слов протянула мне стандартное, выданное Сити-банком удостоверение личности вкладчика — с фотографией белого пуделя… Весь чудной разговор наш, как понял я в следующую минуту, возник не сам по себе. Это была обкатанная, с отшлифованными репликами юмореска-реприза, специально рассчитанная на то, чтобы удивлять незнакомых собеседников хозяйки пуделя по кличке Пьер — героя детской телевизионной серии. Пьер снимался в кино много и с неизменным успехом. Он участвовал в четырех художественных фильмах и в одиннадцати рекламных роликах…