— Зачем они врут? — тихо спросил я.
— Так легче жить. Хочется, чтобы хоть кто-нибудь и им позавидовал, — комментировал парень из Лондона, а врун заливался:
— Я вообще везучий!..
— По-моему, не очень, — громко сказал мой знакомый. Все неприязненно уставились на него, но он не смутился: — Те, кому в жизни везет, не водят такси. Те, кому везет, сейчас еще спят. Они проснутся, когда мы вернемся в город, и поедут в наших кэбах в свои офисы — продавать дома, нефть, кока-колу, акции. Бывают везучие бизнесмены, везучие актеры, адвокаты, а везучих кэбби не бывает. Здесь все неудачники…
Потупились, никто не сказал ни слова. Мне тоже стало не по себе. Бочком, бочком отодвинулся я в сторонку и по проходу между желтыми машинами спустился в бетонный, продуваемый ветром туннель.
Туннель этот вывел меня к вестибюлю аэровокзала, у входа в который тоже собрались таксисты. Они стояли полукольцом, в центре которого находились двое: один, с зубами из нержавеющей стали, сидел на гранитном выступе стены, а над ним громоздился буйвол, рот которого сверкал золотом, как сокровищница Алладина. Именно по этим зубам: золотым и железным, я догадался, что оба — мои земляки.
Острием булавки «Алладин» тыкал сидевшего перед ним кэбби в щеку:
— Здесь и здесь — одинаково?
Медицинский осмотр (?) в такой необычной обстановке сопровождался еще более необычным для врача и больного разговором:
— Ты же идиот! — приговаривал врач, постукивая пациента по колену небольшим гаечным ключом, а пациент дрыгал ножкой и огрызался:
— Так сделай меня умным!
— А кто это может?.. Ты человеческий язык понимаешь: тебе нельзя работать.
— А кто за меня будет платить?
— Ты сдохнешь!..
Ко мне подошел грузин в кепке, промышлявший у отеля «Мэдисон»:
— Самолет уже приземлился, сейчас поедем.
Вровень с нашими лицами поднялся назидательный палец:
— Не будем забывать, товарищи, что рейс мэждународный: пассажиры должны пройти таможню…
Габардиновый, хоть и с бахромой на концах рукавов, макинтош. Такая же, видавшая виды, но некогда подобранная в тон велюровая шляпа.
— Вы его знаете? — спросил я таксиста в велюровой шляпе, указав взглядом на «невропатолога» с золотыми зубами.
Чуть приспустились веки, и это означало — «да»…
— Он врач?
Последовал едва заметный кивок. Очевидно, Габардиновый Макинтош привык к тому, что окружающие улавливаю т его ответы…
— Почему же он работает в такси?
— А что еще ученый человек может делать в этой вонючей Америке?
«Вонючей»?
Я не рискнул противоречить вслух, но и согласия с категорическим таким суждением не выразил. Это было расценено, как дерзость. Царапающий взгляд измерил мой рост:
— Когда ты приехал?
— Года три назад…
— И до сих пор ничего не понял! — Габардиновый Макинтош закинул рукава за спину и зашагал прочь, а грузин в кепке покачал головой, осуждая меня.
— Кто это? — поинтересовался я.
— Балшой человек! — с печалью ответил грузин и вернул разговор в заглохшее было русло: — Земляк, я тоже не сразу раскусил этих американцев.