— Нет, серьезно. Разве ты не слыхал?
— Что такое?
— Никиту уволили…
Она закончила в Москве театральный институт, год или два играла на московской сцене, но ее литературное русское произношение, как и мое, шлифовал — Никита.
Конечно, увольнение для него не трагедия. Он будет получать приличную пенсию; да и «ушли его» в общем-то по объективной причине: радиостанции опять срезали бюджет; ведь у нас — детант…
— Здесь нечем дышать из-за этих «объективных причин»! — говорит актриса, и только теперь я замечаю, что она выглядит как-то не так, что в ее почти юном лице зловеще проглядывает старуха: ее мать? ее бабка? или, может, то была уже поджидавшая ее за углом кокаиновая американская смерть?
— Уходи из этого болота, — советует мне актриса.
— Куда?
— Думаешь, я — не знаю? Тебя видели. Я так обрадовалась, когда мне сказали…
— Чему? Грязная, унизительная работа.
— А эта — не унизительная?
По длинному коридору, приближаясь к нам, идет "один влиятельный американец. Это наш босс, мистер Т. Я гляжу на него и думаю, что, хотя это нехорошо, неприлично и вообще «так нельзя», у меня не хватит душевных сил, чтобы с ним поздороваться…
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОДИН ДЕНЬ ТАКСИСТА
Глава восьмая. УТРО С КИТАЙЦЕМ. 7:00 — 10:00
1.
Для водителя такси, у которого в банке лежит тысяча долларов, снять кэб в аренду так же просто, как для безденежного кэбби — устроиться, на работу в гараж. Наперебой, со всех сторон мне делались заманчивые предложения, но, почувствовав, что нужен сразу многим, я стал переборчив.
Восьмицилиндровым «фордам» я отказывал как неэкономичным. Оба предлагавшихся «шевроле» не имели перегородок, а я понимал, что теперь далеко не всегда предстоит мне возвращаться домой засветло: мало ли кто сядет ночью в мой кэб…
Настойчивому «доджу» я высказал напрямик, что он не подходит мне по возрасту: слишком стар, и перспектива таскаться с ним по ремонтным мастерским меня не привлекает.
Отказав всем, я выписал чек на пять долларов и послал в эмигрантскую газету объявление, правдивое в такой же степени, как то, которым я в свое время соблазнился.
«СДАЙТЕ СВОЙ КЭБ В НАДЕЖНЫЕ РУКИ! ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ТАКСИСТ С МНОГОЛЕТНИМ ОПЫТОМ РАБОТЫ В НЬЮ-ЙОРКЕ ВОЗЬМЕТ В АРЕНДУ НОВУЮ МАШИНУ С ПЕРЕГОРОДКОЙ!»
2.
О том, что объявление напечатано, меня оповестил ранний телефонный звонок. Неуместно томный женский голос мурлыкал в трубке: «А сколько вам лет?.. Вы женаты?.. У вас есть дети?..»
Выслушав мои ответы, незнакомка сказала, что, по-видимому, мы подойдем друг другу и предложила встретиться на Брайтоне у входа в кафе «Мечта». Никакого недоразумения, однако, не произошло, и вопросы мне были заданы исключительно деловые. Суть в том, что молодые холостяки — самый перспективный контингент бракопосреднических бюро — крайне низко котируются на таксистской бирже труда: это люди непредсказуемых поступков. Долго ли холостяку загулять, надраться, а, надравшись, — разбить машину? Унылый, обремененный семьей тип вроде меня — самый желанный вариант для владельца желтого изба. Такой, хоть и наврет, что всю жизнь водил такси, зато пьяным за руль не сядет.
Мы встретились. Пожилая, с алыми губами на жухлом лице, хозяйка чекера с перегородкой прежде всего дала мне понять, что мы — «люди разного круга» (я далеко не сразу понял, почему это для нее так важно); что ее муж — «столичный архитектор», что она — москвичка и театралка, и потому название корпорации, написанное на дверце кэба — столь необычно.