Не красотой своей, не мерцанием разноцветных огней поглощает вечерний город таксиста. По двенадцати мостам и четырем туннелям остров Манхеттен покидали сотни тысяч машин, освобождая от заторов узкие улицы, раскрывая для меня широченные авеню, на которых теперь мой счетчик тикал куда резвее, чем днем… Все меньше автомобилей оставалось в городе, и все больше становилось в нем людей, которым требовалось такси. Да и клиенты в мой кэб садились сейчас иные.
Утренняя поездка на такси для любого пассажира — это начало дневных расходов. Ему еще предстоит платить и платить: за газету, за сигареты, за кофе, за ланч; а после работы надо заскочить в магазин, в аптеку. Да и за что, собственно, клиенту благодарить меня, когда я тащу его, еще полусонного, в водоворот дня?
Совсем иное отношение к таксисту у пассажира вечернего. Я везу его прочь от дел, треволнений — к домашнему очагу, и мелочь, которую он оставляет мне — последний сегодня расход! И весело звякают монетки в коробке из-под сигар.
— Такси! Такси! — звали меня все новые и новые доллары; деньги текли…
У залитого светом подъезда трое джентльменов во фраках усаживают в мой кэб надменную, в норковой накидке старуху.
— Меня все так любят, — пожаловалась она, едва мы остались вдвоем.
— По-моему, это совсем неплохо, — отозвался я, уже подобревший, оттаявший…
— Меня приглашают на такие приемы! — сокрушалась старуха. — Обо мне заботятся такие люди…
Кэб наполнился запахом виски.
— Пить в вашем возрасте, бабушка, надо поменьше, — ворчу я, а она безутешно рыдает:
— И никто, никто не знает, кто я на самом деле…
У светофора я оглянулся:
— А кто же вы?
Старуха опустила унизанные кольцами руки, которые закрывали ее лицо, и жутким свистящим шепотом выдохнула:
— Я — шпионка!
Ни единой секунды не сомневался я, что она говорит правду.
— На кого же вы работаете?
— «На кого, на кого?» — передразнила меня старуха. — На правительство! На кого же еще…
Ох, Америка! Здесь сторожевые овчарки виляют хвостами, когда их гладят прохожие; здесь осведомители, пропустив рюмочку, откровенничают с таксистами… Отправить бы тебя, бабка, на годик в Москву для повышения квалификации…
— Пошел! Скорее!
Оборачиваюсь, но вместо лица вижу — зад…
— Скорей! Ради Бога! — умоляют меня обтянутые джинсами ягодицы.
Взгромоздившись коленями на сиденье, пассажир буквально втиснулся в заднее стекло, всматриваясь: нет ли за ним погони?
Нажимаю на газ, сворачиваю в какую-то улицу.