Лифт сразу же остановился.
А вот двери не спешили распахнуться.
Пронзительный, инфернальный взгляд медсестры, который она направила на Лейру, сочетался с её холодным, смрадным дыханием. От такой внезапной смены тона разговора, пациентку слегка покоробило, по её коже сразу заёрзали мурашки. Она попыталась отдалиться от Волотини, и в этот миг, в освещение лифта быстро замигало.
- А я ведь только проснулась! Что с рабочим классом творит понедельник…- Пробубнила себе под нос мисс Пейл, стараясь сжать ладони в кулак.
Глаза Кройс приближались к пациентке, всё ближе и ближе, а свет мигал всё чаще, раздавливая рациональную оценку ситуации. Казалось, что в мимолётной темноте мелькали контуры других людей, тянувшиеся своими руками к инвалидке.
Вдруг, стали видны только огромные, юрко пульсирующие венки, маленькие зрачки, залитые кровью глаза. Они медленно откатывались в стороны, за приделы лица, и раскрывались, словно голодные, белые рты, из которых торчали острые наконечники, походившие на зубы. И дыхание. То самое, одержимое, зловонное дыхание, теперь слышно как никогда. Вздохи доносились задом наперёд, как на сломанной кассете, и повторялись раз за разом, захватывая уши пациентки.
- О ЛОФВИЙНА, – завопила Пейл, трясясь всеми фибрами души. - Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДУ ЗАИГРЫВАТЬ С НЕЗНАКОМКАМИ, КЛЯНУСЬ!!!
Моргнув, Лейра увидела, что дверцы лифта перед ней раскрылись, самое время бежать.
- Мисс Пейл? – Спросила Волотини, выкатывая коляску из лифта. - С вами всё хорошо? Вы вся вспотели.
Тяжко сглотнув оскомину, Лейра вытерла пот с лица, аккуратно приподнимая взгляд на медсестру.
- Фух, твой задок, кстати, прекрасно смотрится в этой юбочке. – С придыханием произнесла она, откидываясь на спинку кресла. – Ну и денёк…
- Ч-что простите? – Слегка краснея, спросила Кройс, везя пациентку по очередному, длинному коридору. По цветовой палитре он не отличался от других, но в нём было довольно темновато. Блеклый свет проступал только через небольшие, прямоугольные отверстия близь потолка, из-за чего в коридоре доминировала тень, но всё же было достаточно светло, чтобы видеть куда ступать.
- Ничего, – Переводя дух, ответила пациентка. – Если каждый раз меня встречала ты, то я рада этому.
Медсестра лишь с издёвкой ухмыльнулась. Вскоре, парочку встретила желтоватая дверь из дерева. Над ней висела зелёная табличка, гласившая: «Главный врач Отделения», а сбоку красовалась табличка с именем и фамилией: «Д. А. Гаррисон»
Так они приехали в ещё более мрачное помещение, отличавшиеся от всех остальных. Своего рода комната ожидания. Серые, бетонные стенки, залитые темнотой, и коричневый палас с чёрными, извилистыми линиями, уводящими разум в оторопь. У стены стояло длинное, белое кресло, близь которого прятался ободряющий плакат той персоны, в честь которой и названа больница. На ходу Лейра успела усмотреть лишь кусочки внешности, собирая её в голове, как пазл. Вся натура выражала собой заедающие мотивы классической музыки. Кроткий взгляд, берущий пасторальные дали, и скромная улыбка, сидящая в окружении пушистых зверей. Собачки, кошки, кролики, медведи, овечки, на фоне белых деревьев с розовой листвой. Все счастливы. «С друзьями всё легче» - гласила надпись под плакатом.
Единственный источник света прибывал из кабинета впереди. Высокие стеклянные стены, с такой же стеклянной дверью, пропускавшие тёплые, жёлтые потоки. Придерживав дверь, Волотини закатила пациентку внутрь, на территорию глав.врача. Всё пространство было окутано властью желтизны ламп, но Лейра быстро с этим свыклась, что дало ей возможность изучить владения.
На стенах царили жёлтые обои с белыми ромбами, а на полу такой же палас, как и в коридоре. Слева от женщины располагалось окошко, через которое виднелся огромный двор на территории больницы, а рядом маленькая, полностью пустая стоянка, которую дополнял лишь дворник. С другой стороны - деревянный шкафчик, с прозрачными дверцами, в котором хранились папки в красном переплёте, вместе с книгами по психологии. Спереди же - стол из светлого дерева, за которым восседал довольно старый мужичок на чёрном стуле, видимо это сам хозяин кабинета. На его лице застыла умилительная ухмылка, такая добрая, старческая гримаса. Белый халатик, седые волосы до плеч, и густые брови. Так называемый мистер Гаррисон.