Тишина.
Писатель-юморист (умоляюще): Там болонка была, так она двумя бультерьерами разродилась… Пожарная сигнализация сработала… в соседнем доме… Во всём квартале крыши снесло… А он говорит: «Упс!»
Тишина.
Писатель-юморист тоже замолкает и внимательно вглядывается в зал. Спускается со сцены и слегка трясёт зрителя в первом ряду за плечо. Зритель со стуком падает на пол, не разгибая ног. Писатель-юморист в ужасе отскакивает, но быстро приходит в себя и продолжает прежним юмористическим голосом.
Писатель-юморист: Да, кстати, нашу с вами встречу сегодня снимает первый канал…
Замолкает. Подходит к оператору, машет у него перед лицом растопыренной ладонью.
Писатель-юморист: Это розыгрыш? А! Я понял!! Это программа «Розыгрыш»! Ну, вы, ребята, даёте! Ну подловили!
Тишина. Писатель-юморист тревожно озирается. Раздаётся громкий скрип: это встали все зрители, кроме лежащего на полу. Медленно переставляя негнущиеся ноги, они окружают писателя-юмориста.
Писатель-юморист: Вы что? Друзья! Вы что?!! ВЫ ЧТО?!!!
Круг смыкается. Слышно неразборчивое хлюпание. Затем зрители расходятся и рассаживаются по своим местам. Там, где был писатель-юморист, не осталось никаких следов.
Зажигаются прожектора, звучит юмористическая музыка и на сцену выходит другой писатель-юморист.
Другой писатель-юморист: Здравствуйте, дорогие друзья! Я долго думал, как начать наш вечер, и решил начать вот с чего…
К о н е ц
Прочёл два рассказа из писателя Зощенко, которому я будто бы всю жизнь подражаю. Рассказы были про то, как на пароходе закрашивали названия и как у человека украли в бане штаны. Хохотал.
Зощенко — он очень хороший, оказывается, был писатель. Я, может и не очень много читал писателей, но если иногда попадается хороший, я это сразу понимаю. И если раньше я всегда обижался, когда меня попрекали Зощенкой, то теперь я буду считать это за комплимент.
А я тут себе между делом купил говнозеркалку. Кто-нибудь это заметил? То-то и оно. Интеллигентный человек, вроде меня, купив аппарат, ни за что не станет отягощать зрителей и читателей тысячью никому не нужных снимков, единственный смысл которых состоит в необратимом увеличении энтропии.
Аппарат при этом совершенно волшебный. Первое слово дороже второго: когда-то я, ещё ничего не понимая, заявил желание купить себе именно никон. Потом почитал литературку и узнал из неё, что все приличные люди пользуют фотоаппараты «канон», а никон — это что-то вроде системы «макинтош». То есть при полном отсутствии ощутимых преимуществ он имеет несколько сотен фанатических почитателей, которые готовы выкусить кадык из горла всякого сомневающегося.
А вообще, таким довольным я в последний раз был году в семьдесят пятом, когда матушка, наконец-то дала мне пятнадцать рублей на приобретение в магазине мелодия фотоаппарата Смена-8М.
Апрель
Ехали сегодня в маршрутке от Песочного до проспекта просвещения. На соседнее со мной сиденье подсел очень сильно дряхлый старичок и стал с большим интересом слушать радио юмор-эфэм, которое очень громко вещало шутками из водительского приёмника.
Старичок очень добросовестно смеялся всем тем шуткам, которые передают по такому радио, а потом оттуда сообщили, что всё это не спроста, а потому что сегодня первое апреля.
«Как же? — заволновался старичок. — Первое апреля что ли?» И вопросительно посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул: мол, да, действительно первое апреля.
«Ну вот как же?! — совсем разволновался старичок. — А я никого не обманул!»
Я развёл руками, в смысле, бывает. Но старичок на меня уже не смотрел: «И меня никто не обманул», — сказал он чуть слышно и стал очень громко сморкаться в носовой платок.
Меж тем скоро целое лето. А я как-то очень давно, чуть ли не с прошлой осени не садился в поезд. А хочется. Хочется курить в тамбуре и пить коньяк из чайных стаканов и, главное конечно, смотреть в окошко. Я всегда беру с собой в поезд книжку, но никогда её не читал, потому что всё время смотрю в окошко. Почему-то это мне не скучно.
Зря я в своё время ушёл из проводников. Ездил бы сейчас, ездил. Если б конечно давно не помер от алкоголизма и железнодорожного триппера.