Некоторые люди очень любят заниматься тем, чего не умеют. А как только научатся и им начинают платить за это деньги, так сразу не любят.
Очень большая для меня загадка — это существование города Петербург с ноября по февраль.
По какой-то причине в это время он по-прежнему указан на картах, в него отправляют почтовые бандероли и уходят в него с ленинградского вокзала поезда с пассажирами. Ни один поезд ещё не вернулся, но энергичные москвичи всё снаряжают их и снаряжают — вагонов у них дохуя и если все их отправить в Петербург, то глядишь — вот и освободилось место под новую многоэтажную застройку.
Если в это время выйти в городе Петербург на улицу, то ровно ничего там не увидишь, можно было и не выходить. Если проснулся, то очень скоро поймёшь, что зря. Если с кем-то заговорил, то не ответят. Если тебя самого про что-то спросят — пожмёшь плечами и пойдёшь дальше. Всё происходит как во сне или после смерти: заходит мёртвый человек в круглосуточный магазин, покупает у спящей продавщицы бутылку мёртвой водки или пиво степан разин и тут же исчезает. Вот только что стоял и нет его уже.
В это время и жить тут невозможно, и умереть толком не получится.
Прекрасный город, прекрасный. Ни одну женщину я не любил столько долгих лет.
А ведь когда-то давно я был почти приличным человеком. Я носил пиджак и галстух и ежедневно, кроме субботы и воскресенья, приходил к девяти часам утра на службу. Ежемесячный мой оклад тогда составлял полторы тысячи долларов в необлагаемом налогами конверте. А доллар, между прочим, в прошлом веке ещё не был всеми презираемой разноцветной бумажкой — был он тогда выдержан в суровых и надёжных серо-зелёных тонах с убедительной подписью Главного Казначея и никуда никогда не падал.
Помимо основной работы, на которой я ровно нихуя не делал, я, пользуясь безупречным знанием английского языка, переводил на этот самый язык бесконечные уставные документы акционерных обществ, зарегистрированных на каких-то подозрительных архипелагах и покупал на вырученные деньги автомобили бээмвэ для временно не желающих со мной ебаться барышень.
Иногда, отчаявшись этих барышень в конце концов выебать, я заказывал себе по телефону дюжину блядей для того, чтобы поговорить с ними о невозможности любви. По утрам я с тоской смотрел на стопку денег в верхнем ящике полированной стенки и понимал, что столько я не выпью.
Был ли я счастлив? Хуй его знает, может быть и был, но я уже ничего про ту жизнь не помню. Когда мне однажды предложили зарплату в триста долларов в городе Петербург, я согласился легко и немедленно. С тех пор у меня уже никогда не было никаких денег. Зато я родил самого красивого в мире младенца с необычайно длинными ресницами, купил самый лучший дом в совершеннейшей жопе и летом непременно заведу себе пчёл.
Вот у вас у кого-нибудь есть личные пчёлы? То-то и оно.
Ну и в последний раз про толерантность.
Я вот русский, православный, белый, двурукий, двуногий и ебу исключительно женщин. Однако никогда в жизни я не стану тыкать этими своими качествами в рожу тем, кто ими не обладает. Но когда меня начинают за эти качества упрекать, я становлюсь злой и неприятный.
Я легко выпью водки с сатанистом, педерастом, фашистом, иудеем, мусульманином, негром, да с кем угодно при том условии, что они не начнут меня грузить своей заветной хуйнёй. И я их не стану грузить. И мы похлопаем друг друга по спине и скажем, что хорошо посидели.
Не нужно. Не нужно вдаваться в подробности. Человеческое общение должно быть поверхностным. Погода, виды на урожай. Можно чуть-чуть о доброзле, но с юмором. Юмор — он во всяком разговоре самый наилучший растворитель. Эдакое постное масло.
Бывший младенец, а ныне просто мальчик Дмитрий Дмитриевич научился пользоваться мобильным телефоном. Перед Новым Годом он позвонил моей тётушке, что было очень кстати, потому что иначе я бы забыл её поздравить. Вчера он отправил два пустых сообщения своему крёстному во Францию, намекая, что пора бы ему уже исполнить свои душеспасительные функции.
Кроме того, в телефонной книге у меня теперь записано несколько десятков нечеловеческих номеров, по которым я никогда не рискну позвонить — например, телефон какого-то существа по имени Грърд. Не Ктулху, конечно, но всё же страшновато.
У нас на Удельной снег.
А других новостей пока нет.