- Афганец хренов, - ворчал Костя, поднимаясь по крутой лестнице на колокольню. Вдруг удар колокола, прозвучавший где-то рядом тяжело и надсадно, отбросил вмиг вспотевшего Костю к стене. Утерев пот и сосредоточившись, он уже не пыхтя и не отдуваясь, как несколько мгновений назад, а бесшумной поступью хищника, держась ближе к стене, полез дальше. Осторожно выглянув из люка, Костя совсем близко увидел монаха, перебирающего десятки верёвок и множество разнокалиберных колоколов послушно отзывались и возвещали ещё не проснувшемуся предрассветному миру о Воскресении Христовом.
Одним махом Костя перебросил тренированное тело из люка, в два прыжка пересёк площадку и с довольным утробным урчанием всадил кинжал в тело звонаря. Тот даже не вскрикнул, только посмотрел каким-то отрешённым укоризненным взглядом, несколько раз ещё дёрнул за верёвки, переламываясь всем телом, словно мотылёк, попавший в паутину, и рухнул на дубовые полы звонницы. Костя тряхнул головой, спрятал кинжал и хотел было юркнуть в люк, но в навалившейся тишине вдруг отчётливо услышал шаги. Кто-то поднимался наверх.
- Несёт его нелёгкая, - проворчал Костя и затаился позади люка. Из его тёмного зева показалась голова чернеца. Монах медленно поднимался на колокольню, но вдруг, разглядев звонаря, распростёртого на полу и почувствовав неладное, монах заспешил, выбрался из люка и тут его настиг кинжал затаившегося убийцы. Чернец, не успев понять, что случилось, коротко охнув, упал на колени, инстинктивно зажимая рану. Костя снова нанёс удар, всё больше пьянея от собственного святотатства и смелости.
Внизу его ждал Серёга, то ли от предутреннего холода, то ли от страха, смешанного с возбуждением, лязгающий зубами.
- Не бзди, пророк, всё путём, - прикинулся Костя видавшим виды суперменом, - где Николенька?
- Здесь я, здесь, - Николенька вынырнул из тени. – Ну?
- Фирма веников не вяжет, - развязно похвастался Костя. – Двоих уделал.
- Тихо! – Николенька рывком затащил товарищей в тень.
Из Введенского храма вышел священник в праздничном красном стихаре и отправился вниз по тропинке к надвратной церкви.
- Отлично! Такой случай упускать нельзя! – в руке Николеньки появился огромный – в полметра – тесак. – Держи приправу, - он вложил тесак в руку Сергею, показал для наглядности пальцем в спину священника и добавил:
- Это твой!
- Но я…, - прохрипел Серёга.
- Иди, ублюдок! – шикнул Николенька. – Забыл, чем обязан?
Тот осторожно сделал несколько шагов. Потом бросился за священником очертя голову, как в прорубь с камнем на шее. И, настигнув, всадил ему в спину своё самое страшной оружие. Священник, прежде чем упасть, успел повернуться к Сергею лицом, перекрестил его окровавленной рукой и только после этого медленно опустился на землю. Убийца на некоторое время застыл, не в силах оторвать взгляда от красного праздничного стихаря, из-под которого на светлом суглинке дорожки быстро расползалось кровавое пятно, казавшееся чёрным глянцем в зыбком утреннем мареве.[4]
Серёга заорал, бросил тесак и кинулся к воротам.
- Уходим! – Николенька подтолкнул застывшего в трансе Константина.
Почти сразу за монастырской стеной начинался вековечный дремучий лес. Они нагнали Сергея на опушке. Тот, споткнувшись о кочку, лежал на земле без малейших признаков жизни.
- Вставай, вонючка, - Николенька пнул его в бок. – Ночевать после будешь. Уходим!
Сергей кое-как поднялся и, подчиняясь жёстким взглядам напарников, как кролик удаву, потрусил в лес.
- Быстрее! – подгонял Николенька.
Быстрее, быстрее, быстрее – в унисон пульсировала кровь в височных венах. Быстрее, быстрее, быстрее – колотилось под горлом серёгино сердце.
Километра через четыре напряжённого марша сделали десятиминутный привал. Вдалеке частым набатом застонал колокол. Костя представил, какой переполох начался в Оптиной пустыни и усмехнулся. Ему не жаль было безвинно убитых монахов – туда им и дорога, не думал он и о том, кем стал ради имперских амбиций, захвативших страну ЕДирастов.
- Встать! – николенькина команда бичом стеганула по тупеющему сознанью. – Вперёд!
Дальше шли боевым порядком: Костя с компасом в руке, Сергей, всё ещё вздрагивающий и хлюпающий простуженным носом и Николенька, выслушивающий лес, старающийся не пропустить шума возможной погони, как настоящий вожак волчьего стада. Но погони не было. Команда благополучно добралась до схорона, устроенного в двадцати километрах от Козельска, среди густого, почти непроходимого леса.