На этот сермяжный вопрос следует один только визуальный и правильный ответ: в с е м! И действительно, в городе сейчас продаются все и всё. Но всё-таки тем дело совсем не ограничивается. Как подснежники рождаются на свет Божий всевозможные общества, ассоциации, совместные и малые предприятия, изобретающие то фантастические торговые подряды, то феерические долгосрочные программы, попахивающие откровенным Евангелием от Антихриста. Тем не менее это живёт, существует, развивается и выплёскивается на голову обывателя бурным паводком запоздалой весны, или, на худой конец, очередными вседекабрьскими голосованиями за каких-нибудь Лужков, владеющих всяким рассейскими лужками, а, может быть, Озерков из кооператива «Озеро», владеющих всеми питерскими озерками.
Визит вежливости по-совески.
В подсобке одного из московских универмагов, над которым также давно болталась яркая безликая табличка «SHOP», за грязным обеденным верстаком примостилась вожделеющая опохмеловки гвардия. Мужики с надеждой поглядывали на закусочный развал, где по-хозяйски разместилась початая бутылка «Кристалловской», окружённая огрызками дурно пахнущих огурцов, крупно нашинкованной шибко импортной колбасой подозрительно зеленовато-розового цвета, обломками «Бородинского» и кусочками плавленого сыра.
Войдя в подсобку, любой уделял внимание красочному плакату на противоположной стене, изображённому, как водится, на кумачовой тряпице белым «академическим» шрифтом: «Девочки! Если у вас не в порядке ноги, вы не довольны собственным телосложением и даже лицо не покидает множество прыщей, - приходите!!! В нашем офисе нет света, а исполнители ваших желаний всегда пьяны!». По поводу света воззвание не скрывало правды, но прочитать его всё-таки было можно. А на его фоне, явно скучая не опохмелившись, просиживали штаны будущие калымщики на Гондурасе или же гондурасовцы на Колыме. Трое из них были одеты в изрядно потрёпанные сине-чёрные рабочие халаты. Четвёртый, довольно крепкий, но в свои нестарые года с не очень густой живописной шевелюрой, к тому же чуть-чуть располневший, но явно чужой в этой компании. Да и не в спецухе он был всё-таки, а в добротном суконном костюме, в котором прям-таки за версту можно было узнать приличное изделие родимой «Большевички».«Б ытовка» повидала разных гостей и ещё и при советском режиме, и при номенклатурной демократии, только все они звучали под её крышею обыденно и очень. Иногда, правда, бывала развлекуха с пропойцами, то есть с девочками, утробно зазываемых кумачом, но советские и постсоветские времена давно утопли в незабываемой Лете, потому как к дисциплине новые владельцы «SHOPа» относились дисциплинированно. Можно было бы сохранить старинные гастрономические обычаи, а так кому работу терять захочется?
Висящая на длинном – косичкой – шнуре лампочка, вся в проволочной арматуре, оставшейся от абажура, проливала сквозь свое, засиженное мухами, стекло тусклый свет на эту унылую компанию, которая казалась приблудной. На любой фабрике, в любой организации, в подсобке любого захудалого или полу приватизированного магазина, наконец, существовали и существуют такие привычные столики, где нет-нет, да и собирались за рюмкой чая совейско-люмпеновские гегемоны.
- Вот я и говорю, Додик, - икнул один из рабочих, похоже самый старший и старый из всех четверых, с глубокими морщинами на лице да пышной седой шевелюрой, - клёво, что не забываешь старых друзей. У мужиков моих, орлов незалётных, вона с утра руки ходером ходют. Мы бы где-то-сь опохмеловку всё равно бы отстегнули, но ты в масть угадал. Я помню, ты всегда так. Значит, чё-то надо.