- Ну что ж, - Герман театрально вздохнул, - о нём есть кому позаботиться.
На высшем уровне
В камере, отличавшейся от той, где Костя встречался с очкастым журналистом разве что массивным несгораемым шкафом в углу да потасканным диваном у грязно-зелёной стены, разговаривали два человека. Собственно, говорил один: офицер внутренних войск с умудрённым жизнью взглядом и благородной сединой в шевелюре выдавал чётко отмеренные и взвешенные фразы. Второй – «зек в натуре» - лениво слушал, развалясь на стуле и покуривая сигарету отнюдь не заграничного запаха и образца.
- Значит так. Переведут его к вам сегодня вечером. Клиент готовился нами на одну из ведущих должностей будущих заседателей, но отказался принимать законы нашего светозарного Люцифера, к тому же завалил экзамен на верность хозяину, а такое не прощается. Так что сними с него штанишки, если получится. Учти, он отлично знает восточные боевые искусства, и сам соображай, как к нему подъехать, иначе он вас всех там по стенке размажет. Ясно?
- Уж куда ясней, - скривил губы его собеседник. – На за такого козла и цена должна быть клёвая. Или я не прав?
- Не торгуйся, Корзубый. Ты меня знаешь. Плачу вдвое, если по-тихому и втрое, если технично. Очень технично.
- Идёт, командир, - осклабился тот, - встретим гостя по высшему разряду.
Хуже татарина
- Смирнов-Косташвили, с вещами, - в дверях камеры стоял надзиратель и рыбьими глазами наблюдал за собирающим свой нехитрый скарб заключённым.
Костя собирался, искоса поглядывая на надзирателя, стараясь угадать куда же его с вещами – на ночь глядя. Уж явно не на этап, тогда бы с утра дёрнули. А сейчас? Может журналист? Мало вероятно: слишком недавно они расстались. Хотя кто их ведает, толстосумов. В нынешней мутной воде они даже тюрьму со всеми потрохами купить могут.
Но Константина повели не в «приёмный покой», как ласково называли тюремщики КПП, а на первый этаж того же спецблока и втолкнули в общую камеру, где на нарах валялись десятка два живописных, шумных и вонючих зеков. Костя на мгновенье замялся у порога, неуютно чувствуя себя под перекрёстными взглядами старожилов камеры.
- Здорово, мужики, - выдавил он наконец.
- Здоровее видали, - мрачно откликнулся молодой парень с круглыми навыкате глазами, отчего в его облике проглядывало что-то птичье.
- Не крути новичка, Филин, - процедил один из сидевших за прикрученным к полу столом, - видишь, не кипешной пришёл. Да ты клади матрац на шконку и канай сюда, чё встал?
Костя бросил матрац и небольшой вещмешок на крайние нары и подошёл к столу.
- За чё чалишься, корешок? – Корзубый поднялся из-за стола и, улыбаясь гнилым ртом, подошёл к Косте.
- А что, интересно?
- Глянь, а он в натуре борзый! – сплюнул Корзубый. – Филин, ты его чисто выкупил.
Филин издал звук, похожий в одно и то же время на уханье его тёзки, на человеческое «угу» и на вздох паровоза при отправке поезда.
- Чё ж с тобой делать, корешок?
Костя понял: сейчас будет в лучшем случае прописка, а там… Нет, он ещё не забыл уроки Алексея Александровича, так что эти блатняки все имеют шанс стать корзубыми. Но драки не произошло. Кто-то сзади ловко набросил ему на горло удавку и в мгновенье ока Костя потерял сознание.
Очнулся он не сразу. Хватая воздух ртом и выпучив глаза, он ёрзал судорожным животом по столешнице. Руки у него оказались связанными под крышкой стола, а ноги накрепко прикручены к металлическим ножкам этого же стола. Ещё не разобравшись толком, что же произошло, Костя рванулся, но прочные путы впились в мышцы, усмиряя пленника.
- Очухался, мальчик, - услышал он откуда-то сверху гнилой смешок Корзубого. – Сейчас мы из мальчика девочку делать будем. Филин, ты заработал право первой брачной ночи. Уважь общество, проложи старичкам дорожку.
Костя опять рванулся, на губах выступила пена. Рык ярости и боли вырвался у него из груди:
- У-у-у-ублю-ю-юдки… убью-ю-ю-у-у…
- А вот этого не надо, - Корзубый коротким ударом в темя снова вырубил свою жертву на несколько минут.
Придя в себя, Костя почувствовал, что вакханалия продолжается и слёзы бессильной злобы покатились у него из глаз.
- Наша Таня громко плачет, - заржал кто-то над ухом. – Чтобы стать Великим Константином, научись сначала штанишки снимать перед хозяином.
- Порежу, козлы вонючие… сонных передушу…, - Костя опять начал рваться, стараясь освободиться от пут.
- Спасибо, что предупредил, - хрюкнул Корзубый. – Эй, братва, заходи по второму кругу.
Пресс-релиз
«День»:
Редакция газеты с прискорбием сообщает, что во Владимирской тюрьме покончил жизнь самоубийством известный борец- народник, истинный патриот и правозащитник Константин Владимирович Смирнов-Косташвили.