Последние слова прозвучали обыденно, как про случающееся каждую минуту, только от этого обыденного невозможно ни укрыться, ни спрятаться, ни откупиться. Может, откупиться было бы можно при нынешней житухе, да с деньгами у подсобников было пока туговато. А тут гость пожаловал. Дед Володя его, как родного, встретил. И, значит, с этим мужиком можно выпить на пару за одним столом, даже с одного стакана. Дед Володя не кажного так привечал. Но, коль приветил, надо выпить. Один из орлов плеснул в залапанный жирными пальцами стакан из бутылки, смачно проглотил, хрустнул огурцом и передал посуду по кругу.
- Дядьволодь, - скривился лысеватый, - да не зови ты меня Додиким.
- Эт, а кем же? Уж не товарищем ли Давидом Исмаиловичем? – осклабился пожилой. – Ты, сопляк, запамятовал кто тебя в люди вывел? Досе бегал бы за водкой, – кто пошлёт, кабы не я.
- Да нет, Дядьволодь, говорил же тебе, не Додик я, а Костя. Вот ксивату погляди.
- Ты мне ксиву в морду-то не суй, я тебе не мент поганый, буркнул дядяВолодя, но паспорт взял. – Ишь ты, Константин Владимирович Смирнов-Косташвили. Эт, а с каких пор ты в грузинах ходишь? – спросил он, возвращая паспорт лысеватому.
- Да с детства же. У меня мамашка грузинка. А папашка русак чистокровный.
- Да ну?
- Обижаешь, Дядьволодь. Я к тебе с чистым сердцем…
- Ладно, ладно. Не гунди. Хряпни вот лучше да закуси, чем Бог послал.
Стакан снова пошёл по кругу и за столом на некоторое время воцарилось полное взаимопонимание. Чему, чему, а стаканному примирению повинны были бы даже Каин с Авелем, но, видимо, магазин ещё не открылся.
- Додька, ты вот чево… тьфу ты…
- Коська, - подсказал тот.
- Ну, ладно, Коська, - дядя Володя умолк на время, с трудом пережёвывая и проглатывая новое имя своего бывшего подопечного, - я в твои дела не суюсь. Будь ты завтра хоть самим царём Соломоном, меня это не щекочет. Ко мне-то за каким лешим пришёл? Я ведь знаю, тебя за просто так с дивана не подымешь.
Додик-Костя прищурился, затем, как перед прыжком в Крещенскую прорубь, проглотил причитающуюся ему дозу, сморщился, занюхивая чёрствой корочкой, и, уже благодушно пуская дым какой-то сильно импортной сигареты к невидимому потолку, патетически изрёк:
- Мужики, земля горит!
Один из рабочих на всякий случай оглянулся, но не обнаружив никаких следов пламени, снова обратился в слух.
- Русскую землю поганят! – продолжал Костя, театрально взмахнув рукой с зажатой в изжелта-коричневых пальцах сигаретой.
- Где? – не поняли его.
- Ой, атас, мужики! – Костя ещё одним классно отрепетированным жестом обхватил голову руками и на секунду застыл так, давая собутыльникам почувствовать и прочувствовать всю боль за «горение» русской земли, поселившуюся у него в груди.
- Коська, да чево случилось, а?
- Ничево не случилось, - отрезал дядя Володя. – Не видишь, за дураков нас принимает. Артист. Ты баки своим партийным козлам можешь забивать, а здесь не хрена шута корчить.
- Я! Шута! – взвился Костя. – Да я, Дядьволодь, решил жизнь посвятить освобождению земли русской от жидомассонов, а ты… ты сам-то зачем с завода в шоп ушёл работать? В шопе теплее и жиды больше платят? Вот поэтому у нас вся Россия в шопе.
Где-то возле лампочки сочно зудела муха и все четверо несколько мгновений внимательно прислушивались к её суете. Наконец дядя Володя нарушил затянувшуюся паузу:
- Эт ты, такой грамотный. Да не тебе я отвечать буду. Ты поинтересуйся, к примеру, почему Серёга со мной работает. Он ведь совсем недавно лабухом в ресторане был, хорошие деньги зашибал. Но как-то раз отказался плясать для твоих козлоногих, и они прям на сцене крышкой рояля ему все кисти рук искорёжили. Серёга, покажи-ка пальцы.
Сидевший по правую руку от дяди Володи молодой парень с помпезной причёской, оставшейся, верно, привычки от артистического прозябания за музыкальным инструментом, поспешно спрятал руки под стол, но Костя успел заметить словно от водянки набухшие пальцы.
- А бороться хошь, так лучше в Марьиной Роще у синагоги. Там тебя свои в шляпах и встретят, и обуют, и оденут. Здеся жидов нету. Не там ищешь.
- Дядьволодь, я же серьёзно. У нас целая организация. Представляешь? Все русские патриоты должны сейчас объединяться, - тараторил Костя, стараясь загладить свою неудавшуюся ораторию. -–А если мы люди русской земли объединимся, то жидомасонам хана! Мы отберём у них власть и заживём по-людски. Я поведу всех и каждого, кто со мной!
- Это ты-то русский? – сощурился дядя Володя, попыхивая «Беломором», - мордой не вышел, кажись.