- Ты что с тоской на очередь смотришь? – услышал Костя чей-то бархатный голос, прямо как у Кобзона. – Ты, верно, после вчерашнего никак не отойдёшь, так я помочь могу.
Костя оглянулся. Перед ним стоял элегантный мужчина в добротном пальто из шерсти альпака, переливающееся на свету оттенками золотой ржи и ели. Такие существа, особенно среди мужчин, были в столице большой редкостью, а про глубинку и говорить нечего. Но Константин почему-то доверял таким авантажным особям. Мужик тоже проявил к своему собеседнику доверие и расположение, потому как достал из коричневого кейса крокодиловой кожи бутылку с живописной иностранной этикеткой. Взглянув на Костю и видя, как у того расширились зрачки, усмехнулся в сталинские усы:
- Приболел, милок? Ну, тогда беги за стаканом.
Костя мигом смотался на мойку соседней кафешки, стрельнул у давно знакомой Тётьсимы стаканчик и помчался назад, всё ещё не веря своему счастью. Мужик сидел в сквере на скамеечке. Костя протянул ему стакан. Его новый знакомый открыл завинчивающуюся пробку на бутылке, налил полстакана, достал из своего заветного кейса шоколад с орешками и пододвинул стакан Косте:
- Махни, милок, во здравие, да закусить не забудь. А то на пустое брюхо не хватит духа.
Костя махнул. Прижилось. Махнул ещё. Познакомились. Мужик сказал, что его можно звать по-свойски Германом, а Костя умолчал, что раньше он был вовсе не Константином, но признал в своём собеседнике своего в доску парня.
- Слушай, старик, я тебе анекдот расскажу. Рухнешь, - витийствовал Костя.
- Свежий?
- Только с прилавочка. Ты слыхал, как наш Ульянов-Бланк кликуху себе выбирал? Нет? Ну, так вот…
Герман ненавязчиво подлил в стакан ещё:
- Ты выпей, выпей. Базарить после будешь…
- Базарить?!. – Костя задохнулся от негодования. – Я не дешёвка, какая-нибудь, чтоб базарить!
- Вот и ладно, - согласился Герман, - ты пей, пей, а то ямайский ром прокиснет.
Нелирическое пробуждение.
С трудом разлепив один глаз, Костя уставился в серый предутренний потолок, соображая и вспоминая. Мерный шум в голове и безмерное чувство вины неизвестно перед кем мешали сосредоточиться. Второй глаз решительно не хотел открываться. Рядом кто-то засопел и Костя покосился на окружающую действительность, то есть на это сонное похрюкивание: под боком у него лежала упитанная полногрудая самка, едва прикрытая простынёй. В её нечёсаных волосах, похожим на кудель, белел вырвавшийся на волю пух, очень смахивающий в жидком предутреннем сумерке на куриный помёт. Самка вдруг смачно всхрапнула и повернулась на другой бок, машинально натягивая на себя отползшую было простыню. В нос ударил стойкий запах пота, приправленный хорошим дезодорантом.
- Куда это меня занесло? – задал Костя себе неоднозначный вопрос, осматривая незнакомую квартиру с довольно приличной обстановкой. – На яму вроде не похоже.
Он увидел в углу комнаты старомодное трюмо и пошлёпал к нему по матово блестящему паркету.. в зеркале возникла его некогда спортивная фигура. На лицо страшно было смотреть: левый глаз напрочь заплыл и сиял ярким сине-лиловым цветом, сто твой полевой колокольчик. От этого физиономия казалась перекошенной набок. Довершали картину всклоченные – не хуже, чем у спящей женщины – остатки волос. Костя отвернулся, сглотнул сухой комок перегара, рыская здоровым глазом по комнате, но ничего путного на предмет опохмеловки не обнаружил и отправился в ванную, невесело вздыхая и поддерживая одной рукой свою многострадальную голову.
«Спас нерукотворный»
- А-а-а, очухался, Кутузов? – на пороге стоял Герман в белом мохеровом халате с атласными отворотами. Костя закрутил кран и жалящие струйки холодной воды превратились в жалкие капли, одиноко шлёпающиеся на эмалированный ледник ванны. Герман швырнул ему такое же белое и пушистое, как халат, полотенце:
- Держи, предводитель аборигенов. Ты действительно умеешь заводить народ. Я в тебе не ошибся.
Константин ничего не отвечал, лишь усиленно продолжал растираться полотенцем и от вящего усердия иногда басовито повизгивал, как пойнтер, почуявший дичь, но удерживаемый хозяином на поводке. Генриха он нашёл на кухне:
- Заходи, гладиатор, причастись. Это твоя последняя доза.
Костя было потянулся за желанным пойлом, но произнесённая фраза заставила ворочаться заржавевшие было после вчерашнего шарики и рука повисла в воздухе.