«Я отправлюсь к людям, о великий, — ответила я, — и выйду там замуж, но клянусь тобой, клянусь всеми богами, клянусь ясенем Игдразилем и священным источником Урд, что моим мужем будет лишь тот, кто еще ни разу не изведал чувство страха».
Услышав мои слова, Один рассердился еще больше и изо всех сил вонзил в землю свое копье.
«Ты надеешься перехитрить богов, Брунхильд! — воскликнул он. — Ты думаешь, что никогда не выйдешь замуж, потому что такого человека нет на свете, но ты ошибаешься. Придет день, и он родится. А чтобы ты не состарилась до этого времени, ты будешь спать, спать, пока он сам не разбудит тебя».
Я испугалась и обрадовалась, а старейший из Асов, помолчав немного, добавил с недоброй усмешкой: «Я сказал, что он тебя разбудит, но не сказал, что он будет твоим мужем, Брунхильд. Боги не помогают тем, кто непокорен их воле».
После этого Один привел меня сюда, в этот шатер, и уколол шипом волшебного терновника, который усыпляет на долгие годы. Вот почему я здесь, Зигфрид, и вот почему я знаю, что ты храбрей всех на свете… Я много раз рождалась, об этом мне рассказывала в детстве моя мать… Твоя мать… Богиня птиц… Бхуми… — девушка вздохнула. — Я многое узнала от нее, Зигфрид, вот послушай, я расскажу тебе о далеких птичьих краях.
Бог грома Тор еще не вернулся из далеких краев, где он продолжал воевать с Гримтурсенами, когда Хеймдалль, стоя на страже у радужного моста, увидел, как к воротам птичьего Асгарда приближается какой-то великан.
Сбежавшиеся на его зов Асы уже собирались было позвать Тора, но потом, видя, что великан безоружен, решили сначала спросить у него, кто он такой и чего ему от них нужно.
— Я каменщик, — отвечал тот. — И пришел предложить вам построить вокруг Асгарда стену, которую не сможет преодолеть ни один враг.
— А что ты за это хочешь? — спросил Один.
— Немного, — отвечал исполин. — Я слышал, что у вас в Асгарде с недавнего времени живет прекрасная из птиц, богиня Бхуми. Выдайте ее за меня замуж, а в приданое ей дайте луну и солнце.
Предложение великана показалось богам настолько дерзким, что они рассердились.
— Уходи прочь, пока мы не позвали Тора! — закричали они.
— Постойте, не надо торопиться, — остановил их Локи. — Позвольте мне с ним договориться, — добавил он тихо, — и поверьте, что тогда нам ничего не придется платить.
Боги, зная его хитрость, не возражали.
— За сколько времени ты берешься построить такую стену, и кто будет тебе помогать? — спросил бог огня у великана.
— Я буду строить ее ровно полтора года, и мне не нужно никаких других помощников, кроме моего коня Свадильфари, — отвечал исполинский каменщик.
— Мы принимаем твои условия, — сказал Локи, — но помни, что, если к назначенному сроку хотя бы одна часть стены не будет достроена, если в ней не будет хватать хотя бы одного камня, ты ничего не получишь.
— Хорошо, — усмехнулся великан. — Но и вы все поклянитесь в том, что не будете мне мешать, а после окончания работы отпустите домой с обещанным вознаграждением, не причинив мне вреда.
— Соглашайтесь на все, — посоветовал Локи богам. — Он все равно не успеет за полтора года построить такую длинную и высокую стену без помощников, и мы можем смело поклясться в чем угодно.
— Ты прав, — произнес Один.
— Ты прав, — повторили за ним остальные Асы и дали Гримтурсену требуемую им клятву.
Великан ушел, но уже через несколько часов вернулся обратно вместе со своим конем Свадильфари.
Свадильфари был величиною с большую гору и так умен, что сам, без понукания, не только подвозил к Асгарду целые скалы, но и помогал своему хозяину при укладке стен, работая один за десятерых.
Невольный страх проник в сердце Асов, и, по мере того как стены вокруг них поднимались все выше и выше, этот страх все усиливался и усиливался. Глядя на великана и его могучего коня, бедная Бхуми плакала целыми днями, проливая свои золотые слезы, которых накопилось так много, что на них можно было бы купить целое королевство на земле.
— Скоро мне придется отправиться в Йотунхейм, — горевала она.
Вместе с нею плакали Суль и Мани, и поэтому луна и солнце каждый день всходили закрытые туманной дымкой.
Асы с грустью вспоминали тот час, когда они исполнили желание Гримтурсена и дали клятву, запрещающую им позвать на помощь Тора, который сразу избавил бы их от великана, но особенно сердились они на Бога огня.