Дариус тяжело вздохнул и снова наклонился над Эриком. Как будто случайно поправил меховой воротник плаща и полностью прикрыл им лицо Эрика. При падении маска развязалась и съехала набок, обнажив лицо почти наполовину. Поправить её Дариус никак не мог, не побеспокоив Эрика. Оставалось надеяться на то, что Шарлотта послушается прямого и недвусмысленного запрета и не прикоснётся к нему.
Через минуту Шарлотта осталась один на один с Эриком, который лежал на её диванчике, не подавая признаков жизни.
***
Женское любопытство штука страшная и в некоторых случаях почти непобедимая. Тот, кто утверждает обратное, просто не сталкивался с такой силой лицом к лицу. Наверное, Шарлотта смогла бы победить его, если бы получила немного другое воспитание. Но мы помним, что её уважаемая матушка вовсе не считала подслушивание и подглядывание таким уж зазорным делом в том случае, если таковое послужит упрочению положения или добыче нужных сведений. И хотя Шарлотта понимала, что то, что она собирается сделать, нехорошо и возможно плохо кончится, но справиться с собой не могла. Маска Эрика занимала её очень давно. Чего только не представляло на месте лица бурное воображение. Но все представления рассыпались в прах, едва истинная наследница Пандоры отодвинула ворот плаща и жадно заглянула в скрытое до сих пор лицо героя своего романа.
Шарлотта отшатнулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, и она не в силах сдержать его. Зажав руками рот, выметнулась в коридор, кое-как нашла дорогу в кухню. Её стошнило в первую подвернувшуюся лохань. Ослабевшие ноги больше не держали тело, и Шарлотта осела на пол, сжимая заледеневшими вдруг пальцами пылающие от жара виски.
Как такое могло произойти? Неужели она мечтала о его прикосновениях? Всего несколько дней назад она хотела выйти за него замуж! Неужели это она — некогда юная и прелестная барышня, за которую могли посвататься завидные щёголи, которая вскружила голову не одному мужчине, а выскочила замуж за первого попавшегося, потому, что была глупа.
Глупа, глупа, глупа, как курица, не годная даже на бульон! Так ей и надо! Если бы не та глупость, она была бы сейчас хозяйкой салона и блистала в Париже, а не колола пальцы за изготовлением шляп! И не искала себе любовника среди всякого сброда всего лишь за миску супа и крышу над головой! И вот чего она добилась — единственный, кого она теперь достойна, мерзкий уродец с лицом мертвеца. Да хоть бы он издох, чтобы больше не появляться перед ней, не напоминать ей о глупостях, которые она сама себе нагородила, о тех мечтах и воздушных замках, которые сама себе настроила. Смерть — вот единственная его любовница!
Ох, Шарлотта! Твой разум в смятении, ты вся горишь и не способна здраво соображать!
Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь унять колотившееся сердце. Поднялась с пола, оправляя платье. Платье. Такое красивое, оно окутывало её подобно лёгкому облаку. Шарлотта знала, что оно очень ей к лицу. Она любила его и надела сегодня потому, что знала — в этом платье она неотразима. Она ждала и хотела произвести впечатление. И это платье подарил ей он… Урод. Чудовище. Как такой уродливый человек может выбирать такие красивые вещи? Шарлотта прикоснулась к броши, скрепляющей её шарф. И это — тоже из его рук. От этого украшения словно расходились лучи, освещая лицо хозяйки, делая кожу лица и рук нежной и полупрозрачной. И в этом подарке было деликатное внимание. Если бы не он, где бы сейчас покоились её кости? Ни она, ни дети не пережили бы этой зимы…
«Он был добр к тебе, к нему привязались твои дети…»
Шарлотта затрясла головой, как будто хотела таким образом вытряхнуть мысли, царапающие её совесть всё сильнее и сильнее. Никак не получалось вдруг стать неблагодарной. Тогда Шарлотта закрыла лицо руками и горько расплакалась, стыдясь своих мыслей и своей ненависти, высказанной бездушным стенам несколько минут назад, не умея примириться со своим решением, которое пришло само собой. После минувшей бури, она была опустошена, чувствовала себя одинокой и обманутой. Но чей обман оплакивала она? Шарлотта задавала себе этот вопрос и отвечала на него — она обманулась сама, только сама. Эрик здесь совершенно ни при чём. Но она не может, не имеет сил и никто не заставит её приблизиться к нему теперь, после того, как она увидела его лицо. Ей стыдно за свою неблагодарность, но отвращение и ужас сильнее.
Вернувшись, Дариус застал Эрика в том положении, в каком оставил. Шарлотта сидела в другом конце комнаты бледная и отрешённая и не стала противиться, когда её отправили спать.
***
Эрик метался в лихорадке, слабый, как запутавшаяся в паутине муха, и в бреду звал Кристину. В эти дни Самир исхудал так, что сам стал напоминать тяжелобольного с тем отличием, что не лежал в постели. На третий день Эрик до того ослабел, что не мог даже глотать. Арно робко намекнул, что, может быть, стоит использовать те чудодейственные капли, которые задействовал сам Эрик некоторое время назад, чтобы излечить Шарля. Перс молча покачал головой.
Видимо судьба решила, что Эрик, Призрак Оперы, ещё не испил до дна чашу, уготованную ему, и после пятидневной агонии: беспрестанных изнурительных скачков температуры, периодического удушья — жар оставил его. Температура медленно и неохотно поползла вниз. В одну из ночей он внезапно пришёл в себя и в полумраке комнаты, которую даже не узнал, увидел Кристину.
Некоторое время он молча с все возрастающим изумлением следил за стройной гибкой фигурой. Девушка сидела в кресле неподалёку от кровати и, положив голову на спинку кресла, спала. Он шевельнулся, собираясь встать. События, уложившие его в постель, выветрились у него из головы и сейчас он силился вспомнить, что же случилось с ним накануне и отчего он совершенно не узнаёт комнату, в которой оказался. Кроме слабости и головокружения он практически ничего не чувствовал.
Спящая встрепенулась и лёгким шагом приблизилась к его изголовью.
— Вам нужно лежать, так велел доктор, — тихо проговорила она, удерживая его за плечо. Эрик подчинился, удивлённый и обескураженный тем, что в приближении его Ангел оказался не похожим на себя прежнего. Он шумно вздохнул, собираясь задать вопрос, но голова вдруг пошла кругом, и Эрик прикрыл глаза. Он уцепился за руку, удерживая девушку рядом с собой, принуждая её присесть на край постели.
— Почему здесь так темно? — прошептал Эрик. Прошептал и удивился тому, что не может заговорить громко, что голос его как будто не повинуется ему, доносится издалека, словно продирается сквозь невидимую преграду.
— Потому что сейчас ночь, — ласково ответила она и в голосе её послышалась улыбка, но лицо было спокойно и сосредоточено, даже немного сурово. Её дивные волосы скрывал кокетливый чепчик.
— Зачем вам этот чепец? Ваши волосы так красивы.
— Они немного мешают мне теперь, — терпеливо объяснила она. — вы что-нибудь хотите?
Её голос, такой тихий и тёплый, успокаивал.
— Посидите со мной.
— Конечно.
Она наклонилась, бережно оправляя подушки, и до него донёсся слабый яблочный аромат. Всё же раньше она как будто была пониже ростом. Или это только так кажется, потому что он смотрит на неё снизу вверх?
Эрик перехватил её руку, осторожно обнял своими ладонями и прижал к груди. Она вынуждена была пересесть поближе. Взгляд Эрика скользил по её лицу и узнавал и не узнавал его.