Эти два месяца моего с ним бешенного знакомства хватило мне аж до этого момента.
- У него там была баба! – хмыкала я, сидя в вечернем переполненном трамвае. – Вот тебе и подарочек из отпуска! Молодец, Валерка! Спасибо, дружок! Брошенка, выходит? Нет, я такой фасон носить не желаю! Я сама тебя бросаю!
От яростных мыслей кружилась голова, и хотелось плеваться и плакать. Доехав до дома, успокоилась и сделала нормальное лицо.
- Не хватало еще подозрений родных. И так будут вопросы. Ведь звонила и предупреждала, что остаюсь на ночь. Хорошо, что сегодня нет мамы Капы. На дежурстве. А то бы вопросами замучила. Отец лишь удивится, но промолчит.
После переезда сюда они устроились на работу: мать, как всегда в больнице, отца тот дядька муж мамы Оли помог пристроить на «Красный», как тогда называли завод «Красный Октябрь» в автоцех мастером. Пенсия офицера да приличная зарплата давала им возможность поддерживать семью Жеки, пока они оба учились. Те тоже подрабатывали, но летом. Ездили в стройотрядах. Мать ругалась, но запретить не могла.
- Что может понимать будущий хирург в строительстве коровника? – возмущалась она, на что отец успокаивал её и говорил, что всё пригодится в жизни:
- Даже умение строить коровники! – смеялись мы уже вместе.
Сейчас я готовила ужин и остывала от неприятных новостей. Отец лишь посмотрел на меня, но спрашивать не стал. Я тоже смолчала и ушла в свою комнату. Там разложила на постели фото их семейного альбома и рассматривала с интересом и более внимательно последние фотки наших родных. Все знакомые лица, только с другими именами, родством и проживанием. Хотя некоторые жили там же, где жили прежде в моем прошлом. Даже имен не меняли. Видимо они также отрабатывали свои новые жизни. Я как-то об этом не думала, только сейчас пришли мысли о том, что не только я помещена в это время, но и моё окружение выходит тоже. Даже подруги и сослуживцы. Правда, некоторых не знаю вовсе и чем дальше ухожу в годы, тем больше появляются совсем чужие лица. У них второстепенные роли, но они влияют на мое настоящее и возможно даже на будущее. Вот например коллеги студии. Их вовсе не знаю. Работу тоже, кроме библиотеки. Как они будут влиять на меня - покажет время. А пока моя история с Валерой закончилась неудачно. То есть, я вновь свободна?
- Буду осваивать новую профессию, - решила я, залезая под теплое одеяло. Уже по ночам при открытом окне было прохладно, тем более Волга недалеко.
Доехала до студии вовремя. Едва успела на летучку. Проводилась она по понедельникам, но сегодня была внеплановой, так как нас представляли всему творческому коллективу. Были здесь и еще двое – парень, студент политеха и девушка, из педвуза, студентка иностранного факультета. Его звали Георгий, её Дина. Были они одного возраста и немного моложе меня. Когда назвали мою фамилию и я встала, то по залу пронеслось:
- У-у-у!
И аплодисменты.
Я смутилась. Главный сказал, что нас будут готовить постепенно и кто будет лучше, того и оставят дублерами. Пока будем стажерами. Мне было удобно – рядом и каждый день. Тем более, что меня знали и я знала многих. Прикрепили меня к старой, то есть пожилой дикторше Ольге Павловне, которая и готовила себе замену. Она была диктором еще и на областном радио и поэтому не огорчалась, что уходила.
- До пенсии буду работать голосом, - ответила она на мой вопрос, уходит ли она совсем и когда. – Как только наши наверху (так называли начальников, кабинеты которых располагались на втором этаже здания) дадут тебе добро и посадят в кресло диктора. Так что, чем быстрее войдешь в профессию, тем быстрее я освобожу место.
Она была хорошим наставником: исправляла мои произношения, заставляла читать вслух, ставя правильно ударения, повышать и понижать голос при чтении каждого предложения и даже целого абзаца. Записывали на магнитофон потом слушали и она показывала мне, где были ошибки. Кажется всякому, что за работа такая, сел и читай! А вы попробуйте сами, прочитать напечатанное правильно, да чтобы другие поняли, что ты читаешь, о чем вещаешь, как смотришься при этом. Сто потов сошло за месяц моей учебы.
Наконец меня пригласили прочитать за кадром стихотворение в десять строк в литдраме. Я очень волновалась. Еще больше оттого, что решили меня показать еще и лицом! Всего лишь на начальные пару строк. Потом переход на картинки об осени и на музыкальной заставке. Что я пережила за эти несколько секунд, невозможно описать. Во-первых меня гримировали, потом делали причесон с моими длинными волосами, затем светили, усаживали, настраивали камеру. Гримерша несколько раз пудрила меня, снимая со щек и лба капли пота, которые отсвечивали на экране. Наконец дали добро и я улыбнувшись, как приказали, начала читать стихи Николая Заболоцкого, которые мне трудно было читать, и которые я почти пропела. И мне разрешили такую вольность. Видимо, когда говорила эти строки на репетиции, это и понравилось режиссерше Нике. К тому же, она первая решила показать меня в эфире. Так сказать, первый мазок художника на моем портрете будущего диктора. И возможно ведущего их часовой программы о новостях искусства в городе и области.