Он вызвал кран. Машину переставили на ту дорогу, которую я так безуспешно искал этой ночью.
– Счастливого пути, господин Райсих.
– Спасибо.
Я не успел тронуться с места, как зазвонил мобильный. Звонила мама.
– Где ты?! Мы тут с ума сходим… Что с тобой случилось?! Когда ты будешь дома?
– Скоро.
– Я это слышала вчера не единожды!
– Мам, я, правда, скоро приеду! Я уже на мосту. Я еду .
– Где ты был всю ночь?
– Мам, давай об этом не по телефону, ладно?
– Ладно, но если тебя не будет дома через час, то я не знаю, что с тобой сделаю…
– Мама, тебе не придётся этого делать, потому, что я сейчас приеду! Всё! Конец связи!
Бросил трубку на сиденье. Пора домой…
Я проехал мост, свернул направо. Вдалеке виднелся мой дом. Внезапно, увиденное мною заставило меня резко нажать на тормоза. Справа от дороги, красовался огромный плакат, содержание которого недвусмысленно гласило о том, что сегодня вечером, состоятся гонки клуба любителей БМВ. Далее следовал список победителей за период с тридцать третьего по шестьдесят восьмой год, и то, что впервые за многие годы, возобновляются соревнования. Что это?!
Последним в списке победителей был… я – Александр Райсих.
Далее говорилось о том, что на этих соревнованиях будут присутствовать судьи—ветераны и журналисты. И огромными буквами:
НЕПОДРАЖАЕМАЯ И СКАНДАЛЬНО
ЗНАМЕНИТАЯ
ЭММА БАУЭР, ПО ПРОЗВИЩУ
"РЫЖАЯ".
Я очень долго глазел на плакат, пытаясь переварить эту информацию.
– Мы встретимся, как я обещал, Рыжая. Вот только… Сколько же тебе сейчас лет? Никак не меньше пятидесяти… Кем мне представиться? Моим сыном?
Я поехал на регистрацию. Засунуть в нагрудный карман регистрационный талон мешала какая-то бумажка. Я вынул её, собравшись, было выбросить. Это была расписка, в которой говорилось о том, что я отказываюсь от приза в размере пяти тысяч долларов в пользу организации гонок Клуба любителей БМВ тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года.
––
Я выиграл эту гонку, честно говоря, не знаю, почему – ведь в гонке участвовали такие машины! Видимо, весь секрет в двигателе, над которым колдовали его почитатели. А может, и не только… Я видел Рыжую. Она сильно располнела и постарела – рыжие быстро стареют… Увидев меня, Эмма – теперь я, наконец, узнал, как ее зовут – заплакала. Когда она услышала, что я не тот Александр, покачала головой:
– Не знаю, что произошло, но ты говоришь неправду. Я слишком хорошо тебя запомнила. Профессиональная память, Александр.
Мы долго разговаривали. Она, оказывается, дважды была замужем, у неё две дочери и внук. Расставаясь, мы обнялись, как старые добрые друзья. Окружающие смотрели на нас с недоумением…
––
Я много раз пытался найти тот магазин, где Константин продал мне мою машину. Это было так же бесполезно, как поиски моста той ночью… На том месте – мне казалось, что именно на том – расположился магазин по продаже ковров. Средних лет турок толком не говорил по-немецки, но постоянно твердил:
– Машина магазин? Найн, герр. Не знать такой.
Я не раз пытался съехать на ту дорогу, которая привела меня на гонки шестьдесят восьмого года… Днём, ночью… Безрезультатно. Но я не теряю надежды. Мы обязательно встретимся с тобой ещё, Рыжая. ТАМ встретимся. Может быть, мы сможем что—то изменить в нашей жизни… Может быть. А вы в это верите? Я – да, хотя в этом и маловато логики…
Миссия-1
– Молодой человек, вы сходите на следующей остановке? – спросили где-то позади меня.
В троллейбусе было тесно и душно. Потные тела пассажиров ставили жирный крест на слове «комфорт». Я обернулся. Вопрос (судя по озабоченному выражению её лица) задала женщина лет сорока пяти. Наверное, не только все внутренние органы моего организма засмеялись, нет, хохотала каждая клеточка, каждый атом. Странно и дико слышать в свой адрес подобную фразу, когда тебе…
***
– Эй, Брумтильда, выходи, коварная и лицемерная мерзавка! Ты ответишь за все свои злодеяния, чёртова ведьма!
В ответ – молчание.
Я не сдавался:
– Выходи, подлая тварь!
Тишина. Все знали, насколько коварна Брумтильда. Её страшно боялись жители близлежащих деревень. Как только я пришёл в деревню (после многочисленных просьб местных жителей), крестьяне быстренько попрятались в своих домах, молясь и уповая на бога и провидение. На меня, разумеется, тоже. На меня, может быть, ещё и больше.
– Где же ты, трусливая негодяйка?! Выйди, поговорим, разговор давно созрел!
Возле жалкой хижины одной из самых коварных и вероломных ведьм стоял я, продолжая орать: