Вероника очень любила (едва ли она одинока в этом аспекте) выкладывать продукты из пакетов, а потом методично раскладывать их по полкам холодильника и кухонных шкафов. Ей это приносило радость. Понять это чувство радости, пусть не за полный, но хоть и не за пустой холодильник, может только тот человек, который длительное время испытывал лишения, а попросту сказать, бедность. Тот, у кого при открывании двери холодильника с литражом в полтонны, вываливается на пол кухни колбаса, копчёности и сыры, не поймёт этого во веки вечные.
Вероника решила сделать парочку бутербродов и, разумеется, съесть их, запив чаем или кофе. Звякнул эмалированный чайник, поставленный на плиту, вспыхнуло голубое пламя газовой горелки. Процесс, как говориться, пошёл… Вероника нарезала тонкими ломтями чёрный хлеб (белый не ела из страха пополнеть, хотя при её комплекции это едва бы испортило фигуру), намазала тонким слоем масла (почему тонким – смотри выше). На один бутерброд она положила солидный кусок сыра, на другой – хороший ломоть варёной колбасы.
Засвистел радостно чайник, придавая предстоящей незатейливой трапезе обстановку домашнего, «хрущёбного» уюта. Вероника заварила ароматный чай. Она имела явный талант к чайной церемонии, умея из любого чая, самого дешёвого и несортового, сотворить вполне приличный напиток. На предыдущей работе, коллеги её за это ценили. Не только за это, конечно. К сожалению, Вероника, работник толковый и ответственный, всё-таки попала под сокращение…
Она, наливая чай в чашку, машинально посмотрела в окно. Во дворе играли мальчишки. На скамеечке, возле дома, пенсионерки мыли косточки прочим обитателям двора. В беседке, пенсионеры резались в «козла». На верёвках, которыми была опутана значительная часть двора, висело бельё. Чирикали, купаясь в лужах воробьи; по помойке лазали местные коты и собаки, ревностно охраняя свои владения, не пуская чужаков. Всё, как всегда. Всё, да не всё.
Вероника привыкла видеть во дворе одни и те же машины: дяди Юрин «Запорожец», вечно ремонтируемый его владельцем; Жоркин «Москвич», который, подобно его украинскому, созданному в постсоветские времена собрату, тоже вечно ремонтировался, потом испытывался, издавая леденящие кровь звуки, выделяя при этом не менее ужасные запахи.
Это неизменно вызывали тихое неудовольствие пенсионеров и неописуемую радость местных мальчишек. Иногда во двор въезжали очень старые «Жигули» и потрёпанные временем, безалаберной ездой и «убитыми» дорогами видавшие виды иномарки.
На упомянутых машинах приезжали Людкины ухажёры. Людка, особа загадочная, всенародно обсуждаемая, мало кем понятая во дворе. О ней ходили разные слухи: кто-то говорил, что она всерьёз подрабатывает проституцией (об этом, разумеется, судачили исключительно пенсионерки). Кто-то тихо утверждал, что в Людкиной квартире собираются молодые люди, для участия в коллективных оргиях, а она, Людка, активно задействована в них, потому как связь с одним мужчиной её мало радует. И то, что участие её абсолютно бескорыстно, из любви к искусству, так сказать, также горячо обсуждалось некоторыми категориями жильцов этого двора.
Кое-кто серьёзно утверждал (местные моралисты в лице старых и дев и жён алкоголиков со стажем), что в квартире этой собираются сатанисты, опять же для проведения совместных ритуалов и оргий. Местный участковый, не без подачи обеспокоенной общественности, разумеется, пару раз приходил к Людке для проведения профилактических бесед. После этих посещений, участковый доложил общественности, что ничего аморального, а тем более, противозаконного, в упомянутой квартире не происходит, и его, участкового, нечего дёргать по пустякам, отвлекая от исполнения прямых обязанностей.
После этого, правда, сталкиваясь с участковым, Людка стала как-то загадочно улыбаться, называя при встрече стража порядка по имени-отчеству, а иногда (хоть и шёпотом, но бдительные жильцы всё же разнюхали) – шерифом. Народ посудачил ещё немного и прекратил жаркое обсуждение новой темы, решив, что это будет себе дороже. Люди привыкли если не уважать власть, то хоть немного, но побаиваться её…
Сейчас же, во дворе стояла огромная машина, которая, как показалось Веронике, была ей знакома. Глупо, конечно, утверждать, что машина знакома тебе, если ты не запомнил номера, тем более, что в большом городе автомобили не наперечёт, и похожих довольно много. Окончательно развеял сомнения Вероники водитель, который соизволил выйти из джипа. Это был всё тот же блондин высоченного роста и атлетического телосложения. И хоть и невозможно из окна третьего этажа, не имея необходимой оптики определить цвет глаз наблюдаемого объекта, Вероника была совершенно уверена, что помимо огромного, чуть меньше автобуса, который в народе называют «Пазиком» джипа, парень обладает ещё и голубыми глазами. Она была готова отдать голову на отсечение!