Рано утром сотня казаков со свистом и визгом атаковала строй татар, забросав их стрелами. Застоявшийся строй татар, оживший при атаке, с азартом двинулся за отступавшей сотней казаков, осыпая ее тучей стрел. Казаки, накинув на спину щиты, уже нахлестывали коней, убегая от тяжелой конницы татар, которая ощетинилась копьями, преследуя легкую добычу. Подымая пыль, мощная орда, не знающая поражений, приближалась к засаде. Вот промелькнули конники казаков через проходы в телегах и на горизонте появилась темная масса татарского войска.
Когда первые ряды появились на расстоянии 100 метров, я подал команду «огонь!». Грянул залп 20 пушек, которые картечью выкосили все в округе. Очереди пулеметов добивали раненых лошадей и всадников, громоздя баррикады из тел. Гранаты рвали на куски все живое, это была бойня. Живые пытались вырваться из этого ада, но напирающие сзади не давали им этого сделать, и тут пушки сделали еще один залп, это был конец. Картечь выкосила оставшихся на конях, так как пришлась выше. По-видимому, пушкари сделали изменение прицела и коней почти не задело, а вот всадникам не повезло. Дальше пошли стрельцы с автоматами, короткие очереди означали, что кто-то из раненых обрел покой. Пленные, ошарашенные таким боем, без разговоров сдавались. Сам хан Ядыгей, слегка опаленный взрывом, сдался без сопротивления.
Казань была наша. Хана, наш священник без разговоров окрестил, опыт у него был, и большой. Я же, отправив письмо воеводе, сел с разговором с ханом:
— Слушай, хан! Власть у тебя, как была, так и есть! Плати 10 % и правь как правил. Одно нельзя — трогать русских и русские земли. Вот, чтобы ты не баловал, я забираю твоего старшего сына Вальдемара! Он будет жить и учиться у русского царя, станет умным и будет представлять твое государство — Татарстан. Когда умрешь, он станет его правителем. Ты же, если хочешь, можешь расширять свою территорию туда, где нет власти русского царя! Я все сказал.
— Хоп, я тебя услышал! Согласен с тобой, мои воины в твоем распоряжении, я подчиняюсь русскому царю!
— За причиненный ущерб своим нападением ты обязан дать откуп, или я дам 3 дня на разграбление твоего города, а зная, что за мной идет огромная армия, ты представляешь, что останется от твоего города?
— Хоп, я тебя услышал! Завтра будет стоять у ворот тебе откуп от города! Сколько и чего ты хочешь, князь?
— Во-первых, отпускаешь всех пленных христиан, независимо от пола и возраста. Во-вторых, выплачиваешь золотом 10 бочек и серебра столько же. В-третьих, выделяешь 5000 воинов на конях усмирять сибирского хана. Подчинишь его, а я тебе дам в помощь пушки и казаков, вот и увеличишь и свои земли, и царю подарок.
Вечером, пока не стемнело, я завел дельтаплан и взмыл в небо. Свой путь я направил в лагерь Ивана Михайловича, который, по моим расчетам, находился в 200–300 км. На место стрелка я поставил две канистры с бензином для обратного пути. Ветер был попутный, и я долетел где-то за 3–4 часа. Лагерь я увидел издалека по зареву огней от костров, который разводил каждый десяток для приготовления пищи. Сделав круг над лагерем, я выбрал более свободную площадку и посадил агрегат. Сразу подскакала полусотня, ощетинившись рогатинами.
— Кто такой и откуда? — окружили они меня, с опаской глядя на дельтаплан.
— Князь Федоров! К Ивану Михайловичу с докладом!
Вперед выехал подъехавший сотник и, узнав меня, поклонившись, поздоровался:
— Не обижайся на них, князь Андрей, молодые еще, сечи не видели, вот и кидаются, не подумав! А Иван Михайлович сейчас в своем шатре, собрал бояр, по-видимому, обсуждают, кто как будет наступать на татар!
— Веди меня к нему! Я привез радостные вести, мы взяли Казань! Пусть воевода отправляет гонца к государю!
Сотник взял коня у одного из своих воинов и подвел его ко мне. Помог мне влезть на него и, поставив двоих охранять летательный аппарат, мы поскакали к шатру воеводы.
Два воина загородили мне вход в шатер, откуда слышалась перебранка бояр, которые делили, кто где встанет со своим войском. Кто главнее по родословной, кто ближе к царю и прочее.
Рявкнул на охранников, которые, увидев за моей спиной сотника с отрядом, отошли в сторону, пропуская меня в шатер. Зашел, не замеченный увлеченными руганью боярами. Иван Михайлович нервно покусывал ус, не зная, как остановить этот базар.
— Господа бояре, и многоуважаемый Иван Михайлович! Довожу до всех, что мною взята Казань и все близлежащие города, так что поберегите свои силы по установлению вашей родословности, ибо я имею полномочия Ивана Васильевича, государя нашего, арестовать саботажников и возмутителей, хлестать оных кнутом прилюдно и отправить с позором в Москву! Итак, кто желает такой участи? Вижу, что желающих нет, что очень приятно. Я теперь я скажу, что будем делать. Первое — часть войска идет на Казань, где остановится гарнизоном. Хан Ядыгей принял крещение, его сын у нас в заложниках. Город завтра выставляет откуп. Войско от казанского хана, объединившись с воинами из других городов, идет на Сибирь против сибирского хана. Мы выделяем им 20 пушек и триста вооруженных казаков, и они должны дойти до Тобольска, устанавливая заставы и города в удобных для обороны местах. Подчинив Сибирь, мы не будем бояться неожиданного нападения с тыла. Ихние стойбища не трогать, но если обнаружили русских рабов, вырезайте всех мужчин, а женщин на продажу! Я все сказал!