Они поняли, что я забочусь о них, а ради этого готовы простить и не такие экзекуции. Наказанный поднял голову:
— Прости меня, боярин, бес попутал! Спасибо тебе за науку, что заботишься о нас грешных!
— Спасибо, боярин! — глухо пророкотали воины.
Я поклонился им, принимая их благодарность. Что и требовалось от этого наказания, то, что должно их было пронять до мозга, до сердца.
— Ну, а теперь, братцы, домой! Хватит развлекаться, все вы поработали на славу и с победой возвращаетесь на святую Русь! Я горжусь вами и рад, что мне пришлось воевать вместе с вами! Если кто захочет служить в моей дружине и перейти ко мне, буду счастлив и приглашайте друзей с других ладей! Нам держать Рязань и пригород, а только вы умеете обращаться с новым оружием!
На полпути, остановились у села, не доезжая по моей карте верст семьдесят до Казани. Отправив два десятка вооруженных ребят до села, купить свежатины для воинов. Так как сушеное мясо похожее, даже после долгой варки, на подошву, надоело до самых «не хочу», на рыбу, и вареную, и печеную, тоже никто уже не смотрел. Вот и пошли ребята в деревню. Из-за домов, заборов тучей вылетели стрелы, не давая шанса ребятам, которые шли без брони и щитов, только сабля, пистолет и засапожный нож. Только отставший молодой воин, видя, как падают сраженные стрелами его сослуживцы, упал и ползком-ползком скрылся в траве и, удалившись на безопасное расстояние, бросился бежать к ладьям.
— Татары! — крик с берега мгновенно поднял весь лагерь, и тут же оборвался.
Пронзенный сразу двумя стрелами, молодой воин еще постоял на крутом берегу, но вот его ноги подогнулись, и он безвольным мешком скатился к ногам воинов, ломая стрелы, торчавшие из его тела.
— Пулеметы на гребень обрыва! Минометчикам приготовиться! Корректировщик — наверх! Отряду рассредоточиться и зарядить автоматы!
Сотники тут же разносили мои команды, которые дублировали десятники. Пушкари на ладьях зарядили и подготовили боковые пушки, а сорокапятки направили хищные стволы в сторону деревни. То, что это была засада, я не сомневался, но кто и как, вот это надо было узнать. Решил подготовить дельтаплан и попробовать взлететь с песчаной косы, что шла под обрывом. Метров двести она была ровной, а дальше шли пни, выброшенные весенним разливом.
Откатив аппарат на край песчаной косы, я, посадив стрелка, сделал разбег и плавно взмыл в небо. Встречный ветерок помог мне, и вот я, вынырнув из-за обрыва, уже сверху наблюдаю примерно с один тумен татарской конницы, которая гарцует за деревней, а в самой деревне, по-видимому, сотня, которая охраняет какого-то мурзу или бека, так как бунчаки стоят у одного крепкого большого дома. Сделав плавный круг, я сбросил свои две термитные бомбы на конницу, сопровождая их стрекотом из МГ-34 моего стрелка, который как косой выкашивал всадников вместе с лошадьми. Взрывы от гранат, пламя и взрывы от бомбы, пулеметная стрельба! Мои ребята начали одновременно со мной атаку на деревню, поливая ее густым автоматно-пулеметным огнем. Через 20 минут все было закончено, и в деревне, и за ней остались трупы и корчащиеся раненые. Воины добивали раненых и лошадей, остальные татары скрылись в лесу, прилегающему к деревне. Захватили раненого хана Дервиш-Али с его мурзами и беками, которые оборонялись в доме. Пригласив толмача, я начал допрос хана, убрав на время из дома его приближенных:
— Зачем уважаемый хан Дервиш-Али решил напасть на войско Великого царя Ивана Васильевича, зная, что его за это ждет ужасная смерть?
— Я вас, выродков шайтана, не боюсь! Мне все равно смерть, зато твоих воинов я пострелял немало! Жаль, конечно, что ты не попал под мои стрелы, как видно шайтан тебя бережет, но у меня тоже есть на него средство! — откуда-то он выхватил кинжал и кинулся на меня, несмотря на то, что левое плечо было у него все в крови, то ли от пули, то ли от осколка.
Отбив левым блоком руку с ножом, правой я ударил его от души в челюсть. Глаза у Дервиш-Али закатились, и он «выпал в осадок». Нокаут! В общем для дяди в возрасте он еще боек. Правда, драться на кулаках не умеет, а так резок. Вон как кинулся делать во мне дырки. Отобрав у него кинжал, я на всякий случай обыскал его и, найдя за голенищем второй ножичек чуть поменьше размером, забрал и его.
Зашел Иван Михайлович, перешагнув невозмутимо через тело хана:
— Слушай, Андрей Иванович, опять набралось трофеев: тут и кони, и оружие, и доспехи, а на ладьи уже не войдет, сам видел. Да и воины с собой набрали, хоть и помалу, но тащат добычу к себе.
— Собери полусотню и отправляй все до Казани, там разберемся. Дня через два они доберутся до наших, а пока расспроси мурз там, али беков — кого они ждали и как узнали, что мы идем? Пытай, жги их, но нам надо знать, есть ли еще впереди засады, и что они пытаются отнять у нас? — я в сердцах пнул хана, лежащего в беспамятстве, тот неожиданно застонал и открыл глаза.