Вторая женщина за спиной первой закричала и отвернулась, выпустила ружье и прижала ладонь к бедру. Между пальцев сочилась кровь.
Ее напарница – она была более высокой – сделала шаг к Эмери: вероятно, чисто инстинктивно, чтобы не упасть. А в следующую секунду повалилась вперед, сморщенным лицом на старые доски, которыми был покрыт пол в хижине, и замерла неподвижно.
Другая опустилась на колени, она все еще пыталась остановить кровь. Затем взглянула на Эмери, и в ее глазах он увидел смесь отчаянья и безмолвной мольбы.
– Я не стану тебя убивать, – сказал он.
Он все еще держал в руке карабин, пуля из которого ранила женщину. Эмери отбросил оружие в сторону.
– Вот почему я перестал охотиться на оленей, – проговорил он, почти спокойно. – Я ранил самца и шел за ним шесть миль, а когда отыскал его, он посмотрел на меня, как ты сейчас.
Большие пластиковые мешки для отходов, в которых он носил мусор на помойку, лежали под раковиной. Он сдвинул в сторону покрывало, одеяла, простыню и положил два мешка на кровать, где когда-то спал Брук, а потом на руках отнес туда женщину.
– Ты в меня стреляла, а теперь я ранил тебя. Это не входило в мои намерения.
Охотничьим ножом он разрезал испачканную в саже ткань. Кожа с внешней стороны бедра осталась нетронутой, но Эмери удалось нащупать жесткие очертания пули под ней.
– Я собираюсь сделать надрез и вытащить пулю, – сказал он. – Это совсем нетрудно, только нужно сначала простерилизовать нож и кусачки.
Эмери отдал своей незваной гостье остатки бинта, чтобы она приложила его к ране и попытался наполнить водой из-под крана свою самую большую кастрюлю.
– Забыл, что помпа не работает, – сообщил он ей грустно и пошел на улицу за снегом.
– Прежде чем вытащить пулю, я промою рану и забинтую ее, – сказал Эмери очень медленно, стараясь как можно четче произносить слова, когда снова вернулся в дом и закрыл за собой дверь. Он надеялся, что она понимает хотя бы часть слов. – Сначала необходимо как следует нагреть воду, чтобы не занести в рану какую-нибудь инфекцию. – Он поставил кастрюлю со снегом на плиту и выключил конфорку, на которой стояла тушенка.
– Так, давай посмотрим, что тут у нас произошло. – Он опустился на колени возле той, что лежала на полу, и принялся изучать окровавленную неровную дыру на спине ее куртки, потом вытер пальцы. Потребовалось усилие воли, чтобы перевернуть ее, но Эмери сделал это, стараясь не смотреть в лицо Отверстие, оставленное пулей, было совсем крошечным, почти незаметным.
После этого он снова поднялся на ноги и сказал раненой, что лежала на кровати:
– Я положу побольше щепок в огонь. Тебе нужно согреться. Холод может убить тебя. – Отругав себя за несообразительность, Эмери накрыл раненую простыней, одеялом, а после еще и покрывалом. – Ты не умрешь. Ты боишься умереть?
Ему казалось, что если он будет, не переставая, с ней разговаривать, она в конце концов начнет его понимать; ведь именно таким образом дети постигают речь.
– Я тебя не убью, да и рана на ноге не опасна, по крайней мере, я так думаю.
Она что-то сказала и попыталась улыбнуться. Эмери навалил щепок поверх горящих газет. Вода в огромной кастрюле была едва теплой, а вот жаркое согрелось как следует. Он положил немного мяса в тарелку и протянул женщине вместе с ложкой; она села и начала есть, не вынимая левой руки из-под одеяла, видимо, прижимала бинт к ране на ноге.
В телефонном справочнике Войлстауна нашелся номер доктора Ор-монда, и Эмери набрал его.
– Алло.
– Доктор Ормонд? Это Эмери Бейнбридж.
– Понятно. Мне о вас говорил Ральф Мертон. Я постараюсь выбраться к вам, как только это будет возможно.
– Я звоню вам по другому поводу, доктор. Боюсь, у нас тут произошел несчастный случай. С огнестрельным оружием.
Эмери услышал, как на другом конце провода доктор Ормонд тяжело вздохнул.
– Кто-то пострадал? Серьезное ранение?
– Мы оба. Впрочем, думаю, не страшно. Заряженное ружье – мое, охотничье – стояло у стены. Мы страшно нервничали, надеюсь, вы понимаете. Не могу сказать, что сейчас мы успокоились. Кто-то – эти люди – простите меня. – У него вдруг перехватило дыхание – ведь Брук умер. И осознание этого чудовищного факта заставило Эмери забыть, что он собирался наврать дальше.
– Я знаю, погиб ваш сын, мистер Бейнбридж. Ральф мне сказал. Его убили?
– Да, топором. Моим собственным. Вы увидите. Извините, доктор, я привык держать себя в руках.
– Ничего страшного, мистер Бейнбридж, это совершенно естественная реакция. Вы можете не рассказывать мне про то, что произошло с вашим ружьем, если не хотите. Я же врач, а не полицейский.
– Ружье упало и выстрелило, – сказал Эмери. – Пуля задела мой бок – не думаю, что серьезно, – и попала... – Бросив взгляд на свою гостью, Эмери принялся копаться в памяти в поисках подходящего имени – Попала Тамар в ногу. Она студентка, приехала к нам по обмену и остановилась у нас. – Тамар была сестрой Соломона, а копи царя Соломона находились где-то в районе Африканского Рога*. – Она из Адена. И, к сожалению, почти не говорит по-английски. Я знаком с принципами оказания первой помощи и делаю все, что могу, но все-таки решил на всякий случай позвонить вам.
* Район Северо-Восточной Африки.
– Она в сознании?
– Да. В данный момент сидит и ест жаркое. Пуля находится во внешней части бедра, она не вышла. Мне кажется, кость не задета.
– Это произошло недавно?
– Минут десять назад.
– Не давайте ей больше еды, ее может вырвать. А вот воду, пожалуйста. Внутренних ранений нет? Никакие органы не повреждены?
– Нет, я же сказал – только бедро. Примерно восемь дюймов над коленом.
– В таком случае, дайте ей воды, пусть пьет столько, сколько захочет. Она потеряла много крови?
Эмери посмотрел на мертвую женщину. Придется ведь как-то объяснить ее кровь на полу.
– Трудно определить точно, думаю, около пинты. Может быть, немного больше.
– Понятно, – сказал Ормонд с облегчением. – Если бы она была в больнице, я бы сделал ей переливание крови, мистер Бейнбридж, но, возможно, в этом и нет никакой необходимости. По крайней мере, острой необходимости. Сколько примерно она весит?
Эмери попытался вспомнить, какое усилие приложил, когда поднял женщину на руки.
– Девяносто или сто фунтов, мне кажется. Ормонд тяжело вздохнул.
– Маленькая. Рост?
– Да, очень миниатюрная. Моя жена называет ее малышкой. – Ложь давалась Эмери легко, слова вылетали сами, словно помимо его воли. – Думаю, роста в ней около пяти футов. Очень хрупкая.
– А как насчет вас, мистер Бейнбридж? Вы потеряли много крови?
– В половину меньше, чем она.
– Понятно. Вопрос в том, повреждены ли какие-нибудь внутренние органы...
– Нет, если только они не расположены ближе к поверхности, чем я себе представляю, доктор. Это всего лишь царапина. Я сидел, а Тамар стояла. Пуля задела меня и вошла ей в ногу.
– На вашем месте, мистер Бейнбридж, я бы некоторое время постарался не есть и не пить. Вы не ели с тех пор, как это произошло?
– Нет, – солгал Эмери.
– Хорошо. Подождите немного. Вы сможете позвонить мне через два часа?
– Конечно. Спасибо, доктор.
– Я буду здесь, если только меня срочно не вызовут куда-нибудь. Тогда к телефону подойдет моя жена. Вы уже поставили в известность полицию?
– Нет. Это же несчастный случай, полиция тут ни при чем.
– Я обязан сообщать обо всех огнестрельных ранениях, которые мне приходится лечить. Может, вы хотите позвонить им первым?
– Хорошо. Я расскажу о том, что у нас случилось офицеру, который приедет, чтобы разобраться в смерти моего сына.
– Это ваше дело. Но я должен связаться с полицией. Хотите еще о чем-нибудь меня спросить?
– Пожалуй, нет.
– У вас есть антибиотики? Хотя бы несколько капсул.
– Не думаю.
– Послушайте, если что-нибудь найдете, и у вас возникнут сомнения, сразу позвоните мне. Жду вашего звонка через два часа.