Зилль медленно села в невесомое кресло, прижав руки к груди.
«Что же сыграть?» - расслабленно подумалось ей.
Пальцы сами легли на чёрные клавиши и нашли тональность фа-диез-минор…
Над клавиатурой поплыли ленты бирюзовых огней, сверху на девушку мягко опадали синие и золотистые искорки.
Она играла…
.
.
Когда она убрала руки с клавиш, сине-золотой звездопад ещё продолжался некоторое время, а на пальцах таял свет.
- Что это? – тихо спросил Ланге.
- «Цветные сны», композитор Дунаевский. Он в двадцатом веке писал. – Зилль улыбнулась и лукаво посмотрела на юношу. – А хочешь послушать моё?
- Конечно…
Синие и розовые огни брызгами отрывались от клавиш и сплетались в пространстве гирляндами, вились ввысь и спускались почти невидимыми хрустальными снежинками.
Зилль импровизировала.
И вдруг нежный тенор органично влился в её мелодии! Он повторял мелодию каноном и обогащал новыми интонациями. Не прекращая играть, девушка изумлённо внимала поющему.
Ланге пел.
Свечение его было похоже на цветок. Многолепестковая, прозрачно-фиолетовая астра «излучалась» из его горла. Это было удивительное и прекрасное зрелище. Сердцевина цветка визуально находилась в области голосовых связок. Чистый, высокий голос юноши обладал нежнейшим природным вибрато. Зилль «пошла на коду» - мелодические обороты приняли заключительные интонации. Девушка сыграла последнее арпеджио и посмотрела на Ланге сквозь опадающие розовые звёзды.
- Ты поёшь профессионально, - восхищённо сказала она. – Неужели у вас так все…
Лучистая астра вобрала в центр лепестки света и, сверкнув, растаяла на горле юноши.
- Не все, - мягко сказал он. – Я брал уроки у бельканто Марио Феррини. Это один из талантливейших учителей и певцов Саумиты. И я буду счастлив, если когда-нибудь ты захочешь мне аккомпанировать.
Зилль медленно сошла с маленькой сцены.
- Теперь я понимаю слова Риафаи, - вымолвила она.
- Какие?
- Что этот форс-мажор был неизбежен! – девушка тихо засмеялась. Ланге взял её за руки:
- Я мечтаю, что у нас будут концерты.
- Они будут! – пылко отозвалась Зилль, счастливо глядя на человека, который становился ей всё ближе и ближе.
Он будет петь, а она – играть ему… Это ли не «с-часть-е»?
Быть может, она выучится ещё и на флейте? – там, в прошлой жизни, она задумывала закончить ещё одно отделение музыкального училища, по классу флейты…
А вдруг там, на Саумите, есть ещё и совершенно новые музыкальные инструменты?! Наверняка ведь появились, за такой огромный промежуток времени…
.
12.
Для завершения экспедиции оставалось несколько земных дней. Зилль с помощью возлюбленного собрала для себя – «туда» - богатейшую библиотеку нотного материала. «Репликатор» работал с усиленной нагрузкой. Они продублировали почти весь нотный материал музыкального училища.
Странное это было ощущение. Ланге остановил миг, когда в библиотеке никого не было. Находиться рядом с замершими людьми, которых к тому же она хорошо знала, Зилль было жутковато. Почти как в музее восковых фигур. Вдобавок девушка начинала видеть тонкие излучения своих современников – отпечаток настроений и мыслей, и ей становилось ещё тяжелее: преобладали гневные, мрачные и усталые, «никакие» тона. И Ланге постарался и отыскал момент, когда библиотека закрылась на перерыв.
И они с Зилль медленно шли вдоль стелажей с нотами, держа в руках приборы, которые дублировали всё, что попадало в радиус их действия; репликанты проецировались уже на борту Хронотрона, под контролем Риафаи.
Зилль повернулась к Ланге и вдруг спросила:
- А ты бы ведь мог не менять ход времени? Просто создать с меня реплику, или клона, так? А может быть, я и есть клон?
- Да ты что! – Ланге изменился в лице, а Покров его даже померк на секунду. Он остановился и выключил прибор. – Всё это можно проделать только с неодушевлённой органикой. Клонировать душу невозможно! Невозможно заново создать то, что вечно по своей природе!
- То есть, людей вы искусственно не создаёте? – уточнила девушка.
- Искусственно – нет, - он ответил, пряча улыбку, но его Покров замерцал смешливой радугой. – Мы не считаем это достижениями прогресса.
Ланге возобновил действие прибора и повернул вдоль бокового стеллажа. Зилль вздохнула и тоже продолжила работу, вся в своих нелёгких мыслях.
- …Есть какие-то тайны, которые всегда остаются неразгаданными. Тайна грядущего, тайна рождения человека, тайна самой Жизни… - продолжил из-за полок Ланге. – То, что не дано разгадать никому.