Изображение померкло, и на сиреневом фоне выступил заковыристый шрифт:
ВРЕМЕНА МЕНЯЮТСЯ, МЕНЯЮТСЯ И ПОТРЕБНОСТИ. ЕСЛИ ВОЗМОЖНОСТИ НЕ РАСТУТ, НАСТУПАЕТ КРИЗИС. МНОГОЕ ТЕБЯ УЖЕ НЕ УСТРАИВАЕТ.
ТЕБЕ НЕОБХОДИМА НОВАЯ РАБОТА. ОБРАТИСЬ К НАМ.
Егор щелкнул пальцами. Надо было с кем-нибудь поспорить. На деньги.
У ТЕБЯ НЕТ ВЫБОРА. ОБРАТИСЬ К НАМ.
Он закинул ногу на ногу и громко сказал:
– Идите в жопу.
СТЫДНО, СОЛОВЬЕВ. Я ТЕБЕ НЕ ХОЛУЙ.
Егор подпрыгнул и выронил пульт.
– Вы… вы… как это вы?.. – Прошептал он.
У него возникло желание протереть глаза, но жест был слишком театральным. Глаза ни при чем. Зрение в норме.
Он поднял пульт и убедился, что голосовая почта не работает. Это было лишнее – индикатор связи на стене не горел. Но все же Егор проверил. А когда снова посмотрел на экран, увидел совсем не то.
ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ. ОБРАТИСЬ К НАМ.
Его фамилии уже не было. Остался текст рекламы, чудной, надо сказать, текст, но все же не такой странный, как личное послание в общей сети. Не такой пугающий, как кличка его мажордома, переданная на весь материк. Кличка, известная лишь ему и Маришке. И, естественно, самому Холую.
Вероятность того, что морально устаревший КИ-блок вздумал поглумиться над своим хозяином, была даже не нулевой – отрицательной. Значит, все-таки Маришка. Непонятно, как она посмела влезть в его домашнюю систему – это как минимум неприлично. Возможно, она сочла идею столь занятной, что… Да нет, Маришка не могла. Она воспитанная.
Однако кроме нее некому. Кроме нее и мажордома.
– Холуй! Холуй!.. Да Холуй же!!
Егор вспомнил, что назначил новый пароль, и от этого разозлился еще больше.
– Холуй, привет!
– Привет, – немедленно ответил голос.
– Полная проверка жилища.
– Полная проверка жилища. Предмет?
– Посторонний доступ.
– Посторонний доступ. Пятнадцать минут, – предупредил Холуй.
– А быстрее?
– Быстрее – четырнадцать с половиной.
– Работай.
Егор прилег и повертел в руке пульт. Спортивные каналы транслировали бесконечные заплывы и забеги – это было так же неинтересно, как медленная музыка и вчерашние новости. Красная точка вызова больше не беспокоила. Часы отсчитывали последние мгновения покоя. Скоро завопит будильник. Егор подумал, что сигнал можно бы и отключить, но поленился.
Если б не дурацкий сон, он бы еще спал. Эта мысль показалась Егору парадоксальной. Он повертел ее так и эдак и, не найдя в ней особых противоречий, прикрыл глаза.
Однако надо было отключить. Сегодня будильник звенел на редкость пронзительно, и Егор, разыскивая пульт, успел перебрать все проклятья. Часы показывали семь ноль-ноль. В семь ноль одну по умолчанию вспыхнул монитор. Показывали, как на зло, солнце и бухту с яркими парусами.
– Холуй, привет. Доклад о результатах проверки.
– Результаты проверки. Запрос некорректен.
– Доложить о результатах проверки жилища на предмет постороннего доступа, – скороговоркой произнес Егор.
– Постороннего доступа… Задание на проверку не поступало.
– Чего-о?!
– Не поступало, – повторил мажордом.
– Да ты!..
Егор свесил ноги и обескураженно замер. Он сидел на кровати.
– Холуй! Где диван?
– Меблировка по программе «ночь».
– И ты его?.. Ах, ну да.
Егор почесал ягодицы и направился в душ. Такой вариант его устраивал. Сон. Это хорошо. Это все объясняет. Сны – они бывают разные. И такие тоже. Нет, ну надо же…
– Холуй! Проверь сеть: срочные послания с пяти до семи утра.
– С пяти до семи срочных посланий не поступало.
Вот и ладненько. Егор совсем успокоился и шагнул под косые струи.
– Завтрак готов, – сообщил из динамика вездесущий мажордом.
– Завтрак?..
– Две порции форели и порция копченого угря. Необходимое предупреждение: массовая доля жиров превышает норму на…
Егор перестал дрызгаться и, капая на пол, заглянул в кухонный отсек. Унипечь звякнула и, открыв дверцу, выставила дымящийся поднос.
– Я не заказывал… – пробормотал он.
– Заказ поступил в шесть часов одиннадцать минут.
– Я уже просыпался?
– Достоверная информация отсутствует.
– Что ты мне голову морочишь?! – Рассвирепел Егор. – Кто велел готовить завтрак?
– Хозяин квартиры, Егор Соловьев.
– А я кто, по-твоему?!
– Хозяин квартиры, Егор Соловьев.
– Вот что, Холуйчик, – мстительно проговорил он. – Я тебя сегодня выброшу. Ты мне надоел, ясно? Поставлю что-нибудь поприличней. Слышишь, нет? Поставлю двести сорок пятый.
– КИБ двести сорок пять. Цена базовой модели – три тысячи триста таксов, – безразлично сообщил Холуй.
– Слы-ышишь, гаденыш. Ты все слышишь.
Егор завернулся в полотенце и, покрывая пол сырыми отпечатками, прошел на кухню. Три блюда на выдвижном подносе выглядели весьма привлекательно. Склонившись над тарелками, Егор понюхал и блаженно закатил глаза. Рыбу он не любил, но сегодня, пожалуй, можно было попробовать. Он отщипнул кусочек угря, потом еще один, и еще. Где-то далеко родилась идея сесть за стол и поесть по-человечески, но для этого надо было остановиться.
Он опомнился, когда на тарелке осталась лишь тонкая, лоснящаяся шкурка. Егор смутился, и это ощущение показалось ему странно знакомым. А после он повернулся к столу. И увидел две пустых консервных банки.
– Холуй. Кто ел сардины?
– Сардины. Информация недоступна.
– Хорошо, кто заказывал консервы?
– Заказов на консервы не поступало.
– Ты меня не выводи. Кто пользовался почтовым бункером? Этой ночью.
– Ночью почтовым бункером не пользовались.
– А откуда, дрянь, здесь эти банки?!
– Информация недоступна.
– Ох, получишь ты у меня…
Егор снял полотенце и в сердцах шваркнул его о пол. Аппетит пропал напрочь, но сейчас это его даже порадовало. Уж очень отчетливо он помнил, как жрал сардины руками, как давился и хрюкал, а вилки…
Вилки лежали рядом с хлебом, тут же стоял и полный стакан апельсинового сока. Егор осторожно отхлебнул. Нормальный сок, разве что теплый. За полтора часа нагрелся.
Ему остро захотелось лечь в постель еще раз и еще раз проснуться – окончательно, полностью, без промежуточных состояний, безо всяких историй с банками и взбесившимся Холуем.
А ведь это он, осенило Егора. Холуй во всем виноват. Произошел какой-нибудь сбой, он и заврался. Что было – забыл, чего не было – придумал. И я, наверно, спросонья добавил. Рыбу, допустим, ел, от банок никуда не денешься. А реклама пригрезиться могла. И диван тоже. Что еще? А ничего. Остальное все сходится.
Егор почувствовал такое облегчение, что даже удивился: неужели это его настолько тяготило? Вот, ерунда! Подумаешь, сон с явью перепутал. Смешно. Можно рассказать кому-нибудь.
Маришке и расскажу, решил он. В кафе. Хотя, нет, поздно уже.
– Время выходить, – будто нарочно встрял мажордом. – Электричка отправляется через семь минут.
– Заткнись, – прорычал Егор. – Ты у меня сегодня проштрафился. – Да столик-то журнальный убери! Что ты его все под ноги суешь?
– Меблировка по программе «день», – пояснил Холуй.
Чтобы не отравлять себе настроение окончательно, Егор одевался молча. Молча сложил магнитную застежку на шортах, сунул ноги в сандалии и накинул желтый теплоотражающий плащ.
Желтый цвет Егору не шел – это ему говорили все, от Маришки до последнего монтера на работе. С такой внешностью нужно носить либо белый, либо кремовый, и не клешеный, а узкий. Егор не обращал внимания. Когда он надевал кремовый и узкий, окружающие советовали примерить желтый и клешеный – и конца этому не было. Он давно осознал, что одежды, делающей его лучше, чем он есть, в природе не существует.