Боль, ужасная, выворачивающая наизнанку боль, отражается на лице Люка. Ему не нужно даже отвечать, но он это делает.
— Да.
Одно слово, как удар под дых. Я спотыкаюсь, руки тянуться к столешнице, чтобы удержаться на месте себя
— Что... — Я не могу даже закончить. Я хочу спросить, что случилось, что он сделал. Но это знание уничтожит меня, я уверена.
— Эвери, постой. На самом деле это не то, что ты думаешь. Клянусь, если ты выслушаешь…
Я беру себя в руки и спешу мимо него в спальню. Я не могу, просто не могу. Я бросаю какие-то вещи в сумку, когда за мной входит Марлена.
— Все не так просто, как кажется на первый взгляд, — говорит она тихо, заламывая руки. — Ему было двенадцать. Его отец…
О боже. Двенадцать лет. Кто он? Кто этот парень, с которым я росла всю свою жизнь? Парень, который так долго за мной приглядывал. Парень, с которым я спала. В которого влюбилась по уши как идиотка. Желудок скручивается в узел. Неожиданно я бегу мимо мамы Люка в ванную. Колени горят огнем, когда я падаю на пол и избавляюсь от всего, что было съедено сегодня. Меня выворачивает до тех пор, пока на глазах не показываются слезы.
Я не возвращаюсь в комнату Люка. Прохожу прямо на кухню и беру ключи, игнорируя Люка. Он все еще стоит, замерев на месте, слепо уставившись на разбитый телефон, лежащий на полу. Я подавляю рыдания, когда вижу бесконечную печаль в его глазах. Наконец он смотрит на меня — в глазах боль, сожаление, гнев, страх — и это ломает меня окончательно. Я выбегаю из кухни, ухожу через парадную дверь и долго вожусь с ключами, прежде чем, в конце концов, мне удается попасть в замок машины, взятой у Брэндона, и тронуться с места.
37 глава
Дом
Я никогда не умела водить машину во время снегопада. Бен, сотрудник Брэндона из автомастерской, предлагал поставить цепи на шины автомобиля, когда мы его брали, если мы его пригоним, но мы не сделали этого. Колеса проворачиваются каждый раз, когда я скольжу на поворотах с головокружительной скоростью. Сквозь слезы я лишь смутно осознаю, насколько я близка к тому, что машину занесет.
Когда я подъезжаю к дому Брэндона мои красные глаза на мокром месте. Я паркую грузовик и выскакиваю, полная решимости запереться в единственном месте, где, скорее всего, почувствую себя в безопасности в этом богом забытом городе: моей старой спальне. Но когда подхожу к входной двери, дорогу преграждает офицер полиции, краснощекий парень с огромными усами.
— Эй, мисс. Вам туда нельзя.
— Что?
— Полицейское расследование. Мы проводим обыск. Вам туда нельзя. — Он засовывает большие пальцы под ремень и перекатывается с пятки на носок, глядя мне сверху вниз. — Эй, а ты не девчушка Максвелла Бреслина?
Я выдыхаю, борясь с желанием дать ему по морде и заглянуть за дверь позади него, за которой офицеры переворачивают дом Брэндона вверх дном.
— Как долго это будет продолжаться?
Молодой офицер пожимает плечами.
— Мы только начали, мэм. Это может занять несколько часов. Но даже тогда вам не позволят войти. Пока ФБР не скажет свое слово.
Хлоя Мэтерс выходит из кухни Брэндона в коридор и резко останавливается, увидев меня. Она держит катушки пленок в своих латексных перчатках. Они раскручиваются и падают вниз на полу восьмимиллиметровыми щупальцами. Она передает их в руки другому молодому офицеру, который возится, пытаясь вынуть нечто из того, что похоже на необычную коробку с рыболовными снастями
— Возьми это. Пометь как кухня. — Молодой офицер принимает их, и Хлоя с каменным выражением лица направляется ко мне по коридору. — Тебе нельзя здесь находиться, Айрис, — говорит она сухо. Все тепло, которое исходило от нее ранее, исчезло. Тем не менее, суровая складка меж бровей немного смягчается, когда она смотрит на меня внимательнее. — Все в порядке?
Изо всех сил борясь со слезами, я наблюдаю за полицейским, наматывающим пленку снова и снова, в попытке привести ее в порядок и сложить в сумку для доказательств.
— Что это?
Хлоя оглядывается через плечо, убирая неровно подстриженные каштановые волосы за ухо.
— Здесь много пленок, милая. Я уверена, на них нет ничего плохого, но мы нашли их в самых странных местах. Мы должны проверить. Где Люк?
Дрожь проходит по всему телу при одном упоминании его имени. Если я ослаблю контроль, если отпущу себя всего на секунду, то превращусь в рыдающую развалину и начну беспорядочно плакать, снова и снова. Я не могу сделать этого перед незнакомыми людьми.