— Ну, я бы этого не сказала, — заметила она и снова занялась своими ногтями. — Но, хочешь не хочешь, до меня доходит все.
И это действительно было так. Райаннон всегда получала безупречную информацию. Дня через два по всему Карвенаю и во всех близлежащих поселках были расклеены объявления, оповещавшие о распродаже. Роджер тщетно пытался понять, случаен ли выбор даты или в этом есть какой-то особый смысл. Неужели Дик Шарп задумал вступить в некое тайное единоборство с Мэдогом? Но Айво, как-то столкнувшийся с аукционистом, который должен был производить распродажу, давал совершенно прозаическое объяснение этому факту: день святого Давида приходился на субботу; все аукционы обычно проводятся по субботам в утренние часы, когда народ бывает посвободнее и можно собрать больше покупателей; день святого Давида пришелся на ту субботу, когда аукционный зал был не занят.
— Это значит, что в город хлынет толпа народу, а он и без того будет переполнен, — заметил Роджер.
— Место для всех найдется, приятель. Это резиновый город. Он раскроет свои возможности. Дома здесь на колесах — откатим и только. К тому же было сделано открытие, что и замок у нас картонный. Это бутафорский замок, он сохранился от пантомимы, поставленной в честь короля Хируордом Бодрствующим. Стоит поднести к нему спичку, и места будет много, сколько угодно места.
Весь Карвенай жил теперь в ожидании первого марта. Или почти весь. Одним ветреным вечером Роджер шагал по узенькой улочке, на которую выходила боковая стена отеля «Палас». Отсюда же был вход в один из трех баров отеля, и Роджер уже хотел было завернуть туда, чтобы промочить горло, когда его внимание привлекло расклеенное теперь повсеместно объявление: «Распродажа средств общественного транспорта. Включая омнибусы и запасные части». Он, как всегда в этих случаях, приостановился, чтобы прочесть объявление и снова ощутить приятный трепет торжества при виде того, как Дик Шарп черным по белому расписывается в своем поражении. Объявление было набрано красивым старомодным шрифтом и выглядело солидно, как театральная афиша Викторианской эпохи; быть может, тот же самый печатный станок когда-то с грохотом отхлопывал объявления о распродаже карет. «В 11.00 в Аукционном зале, Замковая площадь, Карвенай». Он прочел объявление до конца и почувствовал приятную теплоту во всем теле.
Тут дверь бара отворилась, и на лестнице послышались быстрые нетвердые шаги. Роджер поглядел туда и застыл на месте. Сын Дика Шарпа, пошатываясь, спускался с лестницы; он поводил плечами, словно пробивался сквозь толпу, и вызывающим движением головы откидывал со лба светлый клок волос. Увидев Роджера, он на секунду приостановился в нерешительности, затем двинулся вперед, глядя на него в упор побелевшими от ненависти глазами.
— Вы, кажется, очень довольны собой, — сказал он.
— Более или менее, — сказал Роджер. Он слегка приподнялся на носки и стоял, осторожно перенося тяжесть с ноги на ногу. Если дело дойдет до кулаков, надо быть готовым и действовать быстро.
Сын Дика Шарпа поглядел в один конец улицы, потом в другой, словно желая удостовериться, что, напади он на Роджера, свидетелей не будет. Но вместо того, чтобы нанести удар, он наклонился к Роджеру и проговорил, доверительно понизив голос:
— Ответьте мне на один вопрос. Только на один.
— А именно?
— Когда вы уберетесь туда, откуда явились? Когда перестанете сидеть у нас на шее?
— А это вовсе не я сижу здесь у людей на шее, — не повышая голоса, сказал Роджер.
Сын Дика Шарпа помотал головой, словно пытаясь прояснить свои мысли. Роджер видел, что он пьян. В нем пробуждалось покровительственное отношение к мальчишке.
— Я здорово на этом погорел, — сказал сын Дика Шарпа. — На этих автобусах. Мы бы сейчас уже должны были перепродать их компании «Дженерал», и вся эта штука была задумана как подарок мне ко дню моего совершеннолетия. — Углы его рта плаксиво опустились. — Вы подложили мне свинью ко дню моего совершеннолетия.
— Переживете, — ласково сказал Роджер. — Не каждый в день своего совершеннолетия получает в подарок эскадру автобусов. Знаете что, скажите вашему папочке, чтобы он подарил вам вместо этого часы с цепочкой. Обещаю, что тут я не буду ставить ему палки в колеса.
В тусклом свете уличного фонаря, пробивавшемся сквозь пелену дождя, сын Дика Шарпа, часто мигая, смотрел на Роджера и, казалось, тщетно пытался уразуметь смысл его слов. Потом внезапно повернулся и пошел прочь, время от времени припадая плечом к стене. «Хоть бы он не попал под автобус, прежде чем доберется домой, — подумал Роджер. — А уж если этого не миновать, так пусть попадет под колеса компании „Дженерал“!»