В тот вечер, безмерно устав, он решил не гоняться больше за этими бабами, но назавтра предпринять более решительные шаги. Когда автобус десятичасовым рейсом возвращался в горы, Роджер сошел с него в поселке, где жили обе женщины. Плата за проезд к тому времени была уже собрана; он положил кожаную сумку возле Гэрета и сказал:
— До завтра.
Гэрет кивнул.
Роджер сошел со ступенек и постоял на тротуаре, пока автобус не исчез в темноте. Затем он направился к домику миссис Арвел Джонс. Там явно было достаточно людей, чтобы ответить на стук. Наверху светилось окно, а внизу, хотя и было темно, но, судя по долетавшим на улицу звукам, там смотрели телевизор. Роджер постучал в дверь. Последовала долгая пауза — он мог поклясться, что все это время кто-то из дома наблюдал за ним. Затем дверь открылась, на этот раз перед ним стояла небрежно одетая и нечесаная девица. Лицо у нее было явно немытое, хотя она и попыталась скрыть это под слоем косметики.
— Мамка уже спит, — выпалила она, уставившись на Роджера.
— А откуда ты знаешь, что я хотел видеть именно твою маму? — спросил он.
Она постояла с минуту молча, крепко вцепившись в ручку двери, потом повторила: «Мамка уже спит». — И захлопнула перед его носом дверь.
Роджер сдержался. Если эта женщина по каким-либо соображениям не желает впускать его в дом, тут уж ничего не поделаешь. Он станет теперь подстерегать ее из автобуса, когда они будут проезжать через поселок, и, если увидит на улице, выскочит на ходу. А пока оставалась миссис Йоло Джонс. Он двинулся дальше. Да, у нее светилось окно. Миссис Йоло Джонс была более стройной и менее бледной из двоих. Она производила впечатление чуточку более интеллигентной, а кроме того, не казалась обремененной многочисленным и дурно воспитанным потомством. Вспомнив все это, он преисполнился большей надежды и постучал вежливо и скромно.
На этот раз дверь сразу же открылась — перед Роджером стоял сухонький человечек в темном костюме, похожий на деревенского дьякона.
— Что вам угодно? — спросил или, вернее, пролаял, этот человечек. Голос у него был высокий и звонкий, и он говорил, словно выплевывая слова.
— Не могу ли я видеть миссис Йоло Джонс, — сказал Роджер. — Речь идет…
— Если у вас дело к моей жене, — сказал дьякон, — я предложил бы вам обсудить его со мной. — Он отступил на несколько шагов, и оба они оказались в маленькой, ярко освещенной гостиной, где в камине яростно пылал огонь.
— Она была свидетельницей одного происшествия, — сказал Роджер. — Я ехал…
— Извините. Она не была этому свидетельницей.
— Ну, строго говоря, я знаю, что не была: она в это время находилась в магазине, но, понимаете, колесо…
— Никакого колеса она не видела, — сказал дьякон. — Она поручила мне сказать вам, что не желает делать никаких заявлений.
— А сам я не мог бы поговорить с ней? Видите ли, я…
— Уверяю вас, в этом нет необходимости.
— Но в то утро в магазине она сказала мне…
— В магазине, — заявил дьякон весьма громко и отчетливо, — миссис Джонс была без меня. С тех пор она обсудила случившееся со мной, своим мужем, — торжественно добавил он.
— И вы сказали ей, что она ничего не видела?
— Она предпочитает не вмешиваться в это, — сказал дьякон. — А теперь прошу извинить, у меня…
— Послушайте, — сказал Роджер. Он прерывисто дышал. — Я ведь не прошу вашу жену что-то для меня делать.
— К счастью.
— Когда она находилась в магазине, колесо влетело на ступеньки и ударилось в дверь. Нет, пожалуйста, не прерывайте меня. Дверь была повреждена. И ваша жена не могла этого не видеть. Она стояла всего в нескольких футах от двери, когда… когда колесо ударило в нее. Я только хочу, чтобы она подтвердила это.
— Исключено, — сказал мистер Йоло Джонс.
— Но почему же, черт возьми, это исключено?