Она поправила перед зеркалом прическу, нерешительно замерла.
— Проходи, — сказал он и встал неподвижно, пропуская ее в комнату. Она и ступала осторожно.
Только тут он подумал, что, может, напрасно ее пригласил, может, раньше он сам, его жизнь для нее хоть какую-то загадку содержали, а теперь его каждодневный быт как на ладони. Комната перегорожена шкафом. Перегородку произвели, еще когда Сергей учился в девятом классе, считалось, таким образом Сергею созданы условия для занятий. В его закутке, который, следовательно, исполнял назначение кабинета, стоял маленький письменный стол, низкая, с деревянными спинками кровать, висели три полки с книгами.
— Ты садись, садись, — показал он на софу.
То он начинал что-то говорить, то она, каждый о своем, ничего связного. Он на себя злился: его вина, что Тамара никак освоиться не может. И музыки у него нет. Не телевизор же включать?
— У тебя здесь курить можно? — спросила Тамара.
Он заколебался: никто из домашних не курил. К дыму непривычны. Но не выставлять же на лестницу?
— Конечно, кури, — сказал он.
Она озабоченно на него поглядывала.
— Что с тобой? Ты какой-то взбудораженный. У тебя что, неприятности?
Он ухватился за эту подсказку:
— Сессия. А я не готов.
Она рассмеялась.
— Ты такой еще мальчик. Да разве это неприятности? Сдашь ты эту свою сессию.
Она встала, заглянула за шкаф.
— Это что, твоя детская, да?
Он следил за ней исподтишка настороженным, недобрым взглядом, словно подкрадывался и ждал — вот она повернется, и он не узнает ее. И удивится: как она могла ему нравиться?
Она повернулась, взглянула на него, ему показалось, она услышала его мысли.
Подошла, положила руки ему на плечи.
Он отодвинулся.
— Не сердись. Мне у тебя очень нравится. Если не возражаешь, я поставлю у тебя в передней раскладушку и буду жить. Тихо, я никому не помешаю.
Он молчал.
— Ну не сердись, у меня у самой плохое настроение.
Какое-то мгновение он еще смотрел на нее через мутноватое стеклышко равнодушия. Это было именно стеклышко, а не льдинка, ничего холодного, но стеклышко это таяло, исчезало, и Сергей увидел Тамару зрением более острым.
— Я звонил тебе несколько раз домой. Никто не подходил. Что, Олег в отъезде? — спросил он.
— Мы поссорились, — как бы нехотя ответила она.
— А-а, — протянул он. — По-моему, с ним невозможно поссориться. Он такой добрый.
— Очень добрый. Чересчур. Я и уйти от него поэтому не могу.
— А ты хочешь уйти?
— Ой! — Она закрыла глаза и головой покачала, словно хотела так от неприятных мыслей избавиться. — Не знаю я ничего. И не надо об этом.
— Послушай, — он заговорил торопливо, сбивчиво, как в тот раз, когда приглашал ее в кино. — Послушай, давай встретим вместе Новый год.
— С тобой?
— Да.
— Что ты! Ты будешь встречать с папой и мамой или со своей девочкой. Кстати, почему ты меня с ней никогда не познакомишь?
— Перестань! — оборвал ее он. — Я хочу быть на Новый год с тобой. Ты поняла?
Она смотрела на него широко открытыми удивленными глазами.
— Ты хороший мальчик, и мы с тобой дружим…
— Не хочу я с тобой дружить! Что за слово дурацкое придумала? Ты что, ничего не понимаешь?
— Ну, успокойся, успокойся. — Она ласково погладила его руку. — Ты, наверное, устал, перенервничал с этой своей сессией. Да?
— Я не мальчик! — Он отбросил ее руку.
— Ну да, не мальчик, конечно, не мальчик. Я глупая, ты не обращай внимания.
Он уткнулся в ее теплое плечо, она обхватила руками его голову и крепко прижала к себе.
Ее прикосновения убаюкивали. Вдруг он вспомнил: вот-вот должны прийти родители.
— Ну, что там у тебя? — спросила Милочка.
Они сидели за одним столом, готовились к ответу.
— Ничего не знаю, — сообщил он.
— Давай билет.
Он пододвинул ей голубенький прямоугольничек, она пробежала его глазами.
— Сейчас, подожди.
Начала быстро и сосредоточенно писать.
Он почувствовал благодарность, почти заискивающую. Захотелось сделать для нее что-нибудь доброе. Эх, вот если бы наоборот, она ничего не знала, а он ей подсказал.
Она все ему начертила, написала, и очень подробно, так что не ответить было невозможно. Декан, похоже, поверил, что Сергей знает. Во всяком случае, дополнительными вопросами не мучил. Поставил четверку.
Сергей остался ждать Милочку возле аудитории. Раньше он всегда ее дожидался после каждого экзамена.