Все же случались нарушения. На этот раз Синичка и Ахмеджанова пришли в чешках, что решительно запрещалось. Для занятий физкультурой эта обувь категорически не годится: без шнурков, на тоненькой, скользкой подошве, можно упасть и расшибиться — «как Михеев». Алеша Попович явился в черных трусах, к тому же длинных, по колено. Такие называют «семейными» — их и отец может носить и старший брат… Всем троим Вячеслав Сергеевич велел сделать шаг вперед.
Ахмеджанова — ее еще не успели ни о чем спросить — затрещала, что ей старые кеды жмут, а новые еще не купили. Черная перевитая коса — и что в косах красивого, змей напоминают, — раскачивалась, как канат, и бантик внизу, как перекладина, чтоб ногами удобней отталкиваться.
А Ира, негромко и стыдясь, объяснила, что в воскресенье ездила на дачу и кеды забыла там. Щеки и шея залились розовым, приятным, нежным цветом — не то, что у Лырской.
— А с тобой что? — Вячеслав Сергеевич перевел взгляд на Поповича.
— Мама не успела постирать.
Антон этого не понимал. Как это — «не успела»? С его мамой такого не могло случиться. Ни разу она его не подводила. Знала: во вторник физкультура. И во вторник утром он получал маечку и трусы идеально чистыми, отутюженными…
— Всех троих удаляю с урока, — объявил Вячеслав Сергеевич.
Ахмеджанова в раздевалку побежала, нелепо, по-девчачьи выворачивая ноги. Ира шла медленно, понуро, а Попович вышагивал вызывающе гордо, с выгнутой грудью.
— Напра-а-во! — скомандовал мощным голосом Славик. — Левое плечо вперед, по залу в обход марш! Переходим на бег! Раз-два, раз-два…
Упражнения Антон выполнял добросовестно, показывал, как старается. Пусть Вячеслав Сергеевич видит.
— Разминка закончена. Мальчики, принесите маты. Сегодня отрабатываем кувырки через голову. Показываю. — Славик опустился перед матами на корточки — из такого положения стартуют бегуны на короткие дистанции — и легко кувырнулся вперед. Гладко и отточенно у него вся комбинация вышла. — Внимание. Опираемся не на голову, а на шейные позвонки, иначе говоря, загривок. — Он улыбнулся и похлопал себя сзади по шее. — А то можно растянуть связки. Еще раз показываю…
После звонка Вадик сказал, что лично он идет к Славику, а уж Антон, если хочет, пусть ждет дальше. Антон пошел с ним, чуть приотстав, предоставляя Вадику начать разговор.
Славик встретил их дружески, приветливо.
— Ух, вы мои золотые. Как дела? Как успехи? Я все помню, не думайте. Но приятелей своих никак застать не могу. Да сейчас не стоит и торопиться. На этот год запись в секцию уже закончена. А к весне я вас сам отведу.
— А зимой они разве не занимаются? — спросил Антон, который от папы знал, что спортсмены тренируются круглый год.
— Зимой? Ну, конечно, общефизической подготовкой. Зачем вам это? Уж лучше сразу на зеленое поле. Точно? — И подмигнул.
— Спасибо, — начал благодарить Антон. Но Вадик, туповато на Славика пялясь, засомневался:
— А весной вы тоже говорили, что поздно. Что у них с осени записывают…
Славик снисходительно и терпеливо ждал, пока он закончит. И обратился уже к Антону, как к более понятливому.
— Вы же помните, я тогда ногу долечивал. А потом у них правила приема изменились. Раньше с общей подготовки начинали, а теперь сначала смотрят, как кто играет.
— А если мы не пройдем отбор? — Вадик задал вопрос, который и Антона волновал. Поэтому Антон, как бы извиняясь, посмотрел на Славика, а Вадика дернул за рукав, показывая, что призывает его к благоразумию.
— Я же объясняю: обо всем заранее договорюсь, — пританцовывая и поглядывая в окно, повторил Вадику Вячеслав Сергеевич. — Ребята-то все свои. Я с ними в одной команде играл.
— Значит, мы точно подходим? — успокоился Вадик.
— Конечно. Вам обязательно спортом заниматься нужно. Вон, — Славик хлопнул Вадика по плечу, — у тебя шея, как у гуся, тонкая. Дотронься — переломится. Накачивать надо.
В раздевалку уже набились старшеклассники, теперь их очередь. Антон быстро переоделся, не терпелось узнать, пошел ли Пашка к разрушенному дому. Но привязался Митя:
— Я кое-что придумал. Мы будем делать для кошек домики. И они там будут жить семьями и выводить котят.
— Знаешь, договорим завтра, — не дал развернуться его фантазии Антон. — У меня сейчас дело. Счастливо. — И поскорей зашагал прочь.
Он помнил дом, про который говорил Михеев, — одноэтажный, из толстых черных бревен. Таких много в дачном поселке. Но и там уже появлялись кирпичные. Так что этому, полусгнившему, в городе подавно не место. Да и стоял он на отшибе, нескладно. Теперь знакомый двор выглядел непривычно пустым, просторным. Если бы не разбросанные повсюду обломки красного кирпича, не кучи черной свежевырытой земли (пустырь был пересечен глубоким рвом), не ржавые гнутые балки, сложенные в стороне, и предположить было невозможно, что совсем недавно здесь жили люди, выходили вечером посидеть на лавочке, а на подоконниках стояли цветы в глиняных оранжевых горшках.