— Повезло, — деловито бросил Пашка. Сбежались ребята. Монета переходила из рук в руки. Антон с беспокойством наблюдал за ее перемещением. Он никого не знал, еще заначат.
Но вернули. Опустил ее в карман брюк. Приятно и ощутимо она его оттягивала. Потом, дома, как следует рассмотрит. Он бы убежал, да неудобно оставлять Пашку.
— Может, поменяемся? — предложил один из парней. Антон мотнул головой — разговаривать он еще не мог, воздух по-прежнему стоял в горле. Пашка снова схватился за лопату, приналег на нее с удвоенной энергией. Опять в стороне от бугорка. Ребята разбрелись по своим наделам.
— Хочешь, я покопаю, а если еще найду, отдам тебе, — заставил себя преодолеть немоту Антон. Он изо всех сил желал Пашке удачи. Ведь Пашка позвал его сюда.
— Вот еще! — хмыкнул тот.
Антон послонялся по пустырю, посмотрел на череп. Череп скалился верхней челюстью, будто просил есть. Зубы сияли на солнце. Удача Антона многих подхлестнула. Комья земли летели из довольно глубоких уже воронок. Антон вернулся к Пашке.
— Ты не сердись, мне пора.
— Кто тебя держит? Иди. — Видно, мозоль лопнула, Михеев кривился при каждом движении.
Медленно и как бы виновато Антон покинул арену кипевших страстей. А едва свернул за дом, где его уже не могли видеть оставшиеся землерои, припустил во весь дух. Пробежав квартал, остановился, достал монету. Полюбовался. На обратной стороне двуглавый орел. Вдвойне, значит, свирепый. Мало того, из обоих клювов тянутся длинные змеиные жала. Умели цари нагнать страху!
Ни папы, ни мамы дома не было. Он бросил портфель и, зажав монету в кулаке, полетел к дедушке. Тот сидел за обеденным столом и открывал консервным ножом банку шпрот. Горело электричество, хотя на улице еще не темно, пахло сдобно. Точно — посреди стола накрытый салфеткой пирог. Приемник играл что-то заунывное.
— Антон, — произнес дедушка. — Сегодня у нас гости.
— А кто?
— Дормидонтовы.
Лучше бы кто-нибудь другой. Дормидонтовых Антон побаивался.
— А я монету нашел, — выпалил он.
— Какую монету? — Дедушка подковырнул и приподнял острием ножа консервную крышку — желтый, как солнце, кружок с волнистыми краями… Вот еще загадка, которую никто не мог объяснить: как запаивают эти банки?
— Серебряную! Старинную! — Антон на ладони протянул дедушке позеленевшее сокровище, вновь ощутив приятную, основательную его тяжесть.
— Ну-ка, ну-ка. — Дедушка взял монету, приблизил к глазам. — Очень любопытно. А что здесь написано? «Монета ценою один рубль…» — Направился к письменному столу и достал из замшевого чехольчика лупу с деревянной ручкой.
Антон с приятным щекотанием в груди за ним наблюдал.
— Где, ты говоришь, этот дом находился?
Антон объяснил.
— А, — определил дедушка, — прекрасно знаю это место. Не думаю, чтоб это был клад. Скорее всего имевшие тогда хождение деньги случайно проваливались в щели, закатывались под пол. Этим, кстати, и объясняется, что их не в одном месте находят, а в разных. — Он изучал монету через лупу. — Уверен, в Историческом музее мы бы увидели такие…
Антон и в музей согласен был пойти. Еще бы, посмотреть на такую же, как у него, ценность! Выходит, он обладатель музейной редкости. Сам добыл, раскопал.
— А знаешь, кто такая императрица Елизавета? — спросил дедушка. — Это дочь Петра Великого. Ее царствование, увы, не отмечено какими-либо прогрессивными переменами. Она была довольно пустая женщина. На, держи. — Как бы подчеркивая: особого внимания императрица не заслуживает, дедушка возвратил монету. Антону стало обидно, что ценность его находки поставлена в зависимость от личных качеств Елизаветы.
— Но ведь это серебро? — попытался он отстоять справедливость.
— Конечно, — согласился дедушка, — тогда любили роскошь, блеск нарядов. Устраивали балы, которые стоили больших средств…
— А тогда в музее эти монеты почему?
— Ну их не так много сохранилось. Кстати, — вспомнил дедушка, — я для тебя книжку приготовил. Иди сюда. — И поманил его к дивану, на валике которого лежал здоровенный том со множеством бумажных закладок. — Ты спрашивал, откуда появилось название нашего переулка.
Сел, переложил том на колени. Антон устроился рядом.
— Сначала посмотри картинку. Улицу эту ты, несомненно, знаешь.
Улицу Антон действительно узнал.
— Названа она в честь видного ученого-географа, путешественника, — стал рассказывать дедушка. — А наш переулок — в память об одном из его сподвижников. Тот дом, которым ты интересовался, раньше занимал мелкий чайный фабрикант с совершенно другой фамилией. Насколько мне известно, потомки его здесь уже не жили.