— Я все равно чувствую себя ужасно. Я не хотел оставлять тебя одного на весь день. Я не хотел… — «я не хотел, чтобы он вот так целовал меня прямо у тебя на глазах». Но сказать это вслух было слишком сложно. Это слишком важная тема, чтобы поднимать ее в данный момент, поскольку логичным вопросом со стороны Бена было бы «А ты вообще хотел, чтобы он тебя целовал?». И Джейсон не был уверен, что может ответить.
— Тебе не стоит извиняться, — сказал Бен. — Я веду себя ужасно.
— Нет, не ужасно.
— Ужасно. Я знаю, что он твой друг. Я не могу ожидать, что ты прогонишь его…
— Ожидать от меня этого и хотеть, чтобы я это сделал, — это две разные вещи.
Бен нерешительно пожал плечами.
— Наверное, — его образ мигнул, затем выровнялся. — Сто пятьдесят лет, и я никогда не ненавидел свое заточение в шаре так, как в момент, когда он переступил порог. Я мог думать лишь о том, что он может прикасаться к тебе, когда захочет. А ты можешь прикасаться к нему, — он покачал головой, кусая губу, чтобы та не дрожала. — Я просто продолжал представлять, как вы двое делаете все те вещи, о которых мы с тобой можем только говорить.
— Ничего такого не было. Мы поужинали. Вот и все.
— Но вы больше чем друзья, — хрипло прошептал Бен. — Друзья с привилегиями. Ты сам мне сказал.
Джейсон жалел, что не может взять Бена за руку. Он жалел, что не может пальцем приподнять подбородок Бена и заставить посмотреть ему в глаза.
— Никаких привилегий, — тихо сказал он. — Только не в этой поездке.
Бен покачал головой.
— Тебе необязательно врать мне.
— Я бы не стал врать.
— Я видел вас, когда вы вернулись после ужина. Я видел, как он тебя целовал.
— Знаю. Но говорю тебе, на этом все закончилось. Ничего не было.
— Ничего?
— Ничего, кроме того поцелуя.
— Почему?
— Потому что я этого не хотел.
— Но… — Бен, казалось, не знал, что еще сказать. И все же выражение его лица было настороженным. Нерешительным.
Джейсон убедился, что шкатулка заведена, и сказал:
— Что такое?
Бен посмотрел ему в глаза. Казалось, он пытался найти баланс между надеждой и настороженностью.
— Все это время я думал, что ты влюблен в него.
— Все это время я тоже так думал.
Говорить такое было странно. Еще страннее признаваться себе, что может, эти чувства были не тем, чем он их считал. И совершенно невозможно принять, почему теперь все изменилось. Он мог лишь смотреть на Бена и всем сердцем надеяться, что не слишком ранил его. Он мог лишь ждать, задержав дыхание, когда Бен снова улыбнется.
И он улыбнулся, и это было похоже на какое-то благословение.
— Наверное, это не должно делать меня таким счастливым, но делает.
Джейсон наклонился поближе, должно быть, в тысячный раз мечтая иметь возможность поцеловать Бена.
— Может, и не должно. Но мне нравится делать тебя счастливым, так что меня все устраивает, — но колоссальность того, к чему вел их разговор, пугала Джейсона, так что он переключился на более безопасную тему. — Как прошел твой день? Посмотрел что-нибудь интересное?
Улыбка Бена сделалась ослепительной.
— Я видел тебя по телевизору.
— Правда? В каком сериале?
— Думаю, он назывался «Касл». Твоя жена погибла.
— О, да. Я забыл, что этот сериал теперь добавили в подписку.
— Ты был великолепен.
Джейсон рассмеялся, затем осознал, что позволил своему голосу сделаться слишком громким. Он понизил голос.
— Тебе не нужно прибегать к лести.
— Это правда. Я думаю, ты гений. Твоя игра была изумительной.
— Ну, мы спишем это на твое относительное незнание современной сферы развлечений.
Бен упер руки в бока.
— Кто тут видел самый первый эпизод «Дымка из ствола»? Вообще-то, кто тут слышал самую первую радиопередачу «Дымка из ствола» еще до того, как ее переделали в сериал? Я. Вот кто.
— Я не просто так уточнил про «современную», — но он невольно рассмеялся. Ему нравилось видеть Бена возмущенным, когда это было вызвано такой ерундой. Он лег на постель и поманил Бена пальцем. — Иди сюда и расскажи мне о том, какой я гениальный.
— Нет. Ты сказал не тратить на тебя лесть, так что не буду.
— Тогда иди сюда и расскажи мне что-нибудь еще. Расскажи про «Дымок из ствола», если хочешь.
Бен подвинулся и сел на бедра Джейсона.
— Ну, признаюсь, я ужасно пускал слюни на Квинта. Пожалуй, он играл так же великолепно, как ты, и был сногсшибательным.
— Теперь ты просто пытаешься заставить меня приревновать.
— После того, как я провел этот день, это кажется справедливым. Работает?