— Алексей Иоаннович, — неожиданно обратилась ко мне Наталья Васильевна. — Хочу открыть вам одну маленькую тайну своего супруга. Он не раз признавался мне, что мечтает заполучить вас в качестве гостя на обед. Позволите пригласить вас?
Я широко улыбнулся.
— С превеликим удовольствием, ваше сиятельство.
— Прекрасно! Думаю, послезавтра было бы идеально. Вас это устроит?
Я на миг задумался, но быстро понял, что это отличная возможность для беседы с Толстым в неформальной обстановке.
— Я был бы рад, — кивнул я. — Это действительно прекрасная идея. Благодарю за приглашение.
— Я передам секретарю точное время и место.
— Давно уже было пора встретиться и нормально пообщаться, — вставил Толстой. — Но то вы заняты, то я сам по уши в делах. Теперь же, думаю, у нас появится возможность все наверстать.
Я усмехнулся.
— Что ж, будем считать это обещанием.
Толстой улыбнулся, а его жена довольно кивнула. Вечер начал складываться удачно.
Я припарковал своего Барсика, то есть «Ирбиса» в закрытом внутреннем дворе большого доходного дома и вышел, оглядываясь в поисках нужной парадной. Здесь их было штук десять.
Толстые жили на набережной Фонтанки. Старинное здание с серыми каменными фасадами, казалось бы, совсем строгим и непримечательным, кабы не огромная арка высотой в три этажа. Квартиры в таких зданиях всегда представлялись мне особенно красивыми — они хранили долгую историю предыдущих жильцов.
— Алексей Иоаннович! — с радостью воскликнул профессор Толстой, протягивая руки для теплого объятия. — Как я рад вас видеть!
Я с улыбкой обнял старого друга. Мы не виделись достаточно давно, и за эти годы успели накопить множество историй, о которых хотелось поговорить.
— Проходите, ваша светлость! Скорее! Прошу, ваше пальто…
Я шагнул внутрь и сразу попал в просторный холл. Все пространство было оформлено в духе аристократического минимализма, с характерной для прошлых времен роскошью, но без лишней показухи. В каждой комнате было свое очарование, и каждая из них казалась продолжением одной большой идеи — уюта и спокойствия.
— Замечательная квартира, — сказал я, оглядываясь вокруг, — Она, должно быть, стоит целое состояние.
— Не так уж и много, — ответил Толстой с искренним сожалением. — Мы ее арендуем. Все наши родовые имения находятся в других губерниях. Петербург, как вы понимаете, не из дешевых мест для покупки недвижимости. А мое жалованье не может обеспечить покупку столь роскошного жилья. Такова участь младшего сына в побочной ветви… Но это временно.
В этот момент в холл вышла его жена — Наталья Васильевна. Я вежливо поклонился, она улыбнулась, и у нас завязался обмен любезностями.
— Алексей Иоаннович, — сказала она, — Дети уже волнуются, хотят познакомиться с вами. Могу ли я представить их вам?
Опа! Стагнис все же обзавелся полноценной семьей.
— Разумеется, ваше сиятельство.
Женщина жестом пригласила меня пройти в более светлую комнату, где стояли двое детей. Мальчик лет семи и девочка лет пяти, оба с выразительными глазами и серьезными лицами.
— Алексей Иоаннович, позвольте представить вам наших детей Василия и Ирину.
Дети синхронно поклонились.
— Ваша светлость, — вежливо, но с достоинством, сказал мальчик. — Добро пожаловать в наш дом. Мы счастливы принимать вас у себя.
Я улыбнулся.
— Для меня тоже большая честь быть вам представленным, Василий Ильич.
Мальчуган явно преисполнился гордости.
— Алексей Иоаннович, вы не голодны? — добавила девочка, кокетливо сморщив носик. — Быть может, мы можем предложить вам чаю?
Я мягко улыбнулся, подходя к ним. Было очевидно, что эти дети в совершенстве освоили основы этикета, что свидетельствовало о том, насколько в доме Толстых царили строгость и уважение к традициям.
— Благодарю, Ирина Ильинична, я дождусь обеда, — ответил я. — Но я тронут вашей заботой.
Когда Наталья Васильевна увела детей, Толстой посмотрел на меня с мягкой улыбкой и сказал:
— Я горжусь своими детьми. Они — настоящее счастье в нашем доме. В этом мире мне действительно повезло. Ты знаешь, что в прошлой жизни мне и не мечталось о таком? Тогда все было иначе. Но, похоже, в этом мире я нашел не только все, о чем мечтал, но и больше.
— Достойная награда за ту жуткую смерть, — шепнул я.