Я замер. Эти слова прозвучали для меня важнее, чем любые клятвы. Я был глубоко тронут её доверием.
Я плавно свернул к обочине, остановился, затем вынул из кармана небольшую коробочку. Открыв её, я показал Иде кулон с черными алмазами, работа Фаберже.
— Это мой рождественский подарок, — сказал я. — Твой батюшка разрешил.
Она с удивлением посмотрела на кулон, затем нежно взяла его пальцами. В глазах отразилось трепетное восхищение.
— Я не буду его снимать. Поможешь застегнуть? — тихо попросила она.
Она собрала волосы, открывая шею. Я осторожно прикоснулся к её коже, застёгивая цепочку, и почувствовал, как её дыхание чуть изменилось. Этот момент был неожиданно интимным, почти завораживающим.
Она повернулась ко мне, её губы чуть приоткрылись, и, прежде чем я успел что-то сказать, она сама потянулась ко мне. Наши губы встретились. Поцелуй был тёплым, мягким… но неожиданно для меня слишком страстным. Я на мгновение позволил себе раствориться в этом моменте, но затем мягко отстранился. Было слишком легко позволить себе лишнего.
— Прости, — она покраснела и отвела взгляд. — У меня много недостатков, но главный — нетерпение.
Я завёл двигатель, и мы снова тронулись в путь. Её пальцы ещё раз коснулись кулона, и она тихо произнесла:
— И я уже знаю, какую фотографию положу внутрь…
Я вернулся домой как раз к ужину. В столовой слуги уже сервировали стол, расставляя блюда с тщательно приготовленными яствами, наполняя графины напитками и добавляя последние штрихи к сервировке.
У меня, признаюсь, уже вовсю урчало в животе. Организм решил вовсю отъедаться после весьма однообразного питания в Спецкорпусе.
— Алексей Иоаннович, — поклонился лакей. — Вы вовремя. Ужин через четверть часа. Вы успеете переодеться к трапезе.
— Благодарю.
А в гостиной было шумно — семейство Сиверсов оживлённо обсуждало последние события, словно находясь у себя дома. Я невольно замедлил шаг, прислушиваясь.
— Я же говорила, что Розалия приглянулась этому молодому князю, — с улыбкой произнесла баронесса, кокетливо поправляя складки яркого платья. — Ты видел, как он на неё смотрел? Это невозможно не заметить.
— Чушь, — хмыкнула старшая сестрица, откидываясь на спинку кресла. — Он просто был вежлив. К тому же, насколько мне известно, князья Хилковы давно покинули ряд Великих Домов.
— А ты подготовилась, да? — скривилась Розалия.
— Лишь хочу найти для нас наилучшие партии, дорогая.
— Нет, Элеонора. Ты просто хочешь быть первой, кто выйдет замуж.
— Потому что так правильно. Это традиция…
Я покачал головой. Сиверсы, хоть и были редкими гостями в нашем доме, но уже вели себя так, будто это их семейное гнездо. Однако ни в одной из гостиных я не заметил ни своих родителей, ни брата, ни сестры. Это показалось странным.
Где же все?
Перехватив служанку матушки, которая спешила по коридору с подносом, я окликнул её:
— Марта, где все? Его светлость в кабинете?
Она остановилась, слегка поклонившись, но я заметил в её лице напряжение.
— Ваши родители и брат с сестрой собрались в покоях её светлости, Алексей Иоаннович — шепнула она, оглядываясь по сторонам.
Все любопытнее и любопытнее… Уж что-что, а будуар матушки редко являлся местом общего сбора.
— Что-то случилось, Марта?
Служанка на мгновение замялась, словно не знала, как ответить, затем покачала головой.
— Думаю, вам лучше присоединиться к своим родным. Они обо всем вам расскажут.
Это прозвучало тревожно. Я поспешил к покоям матушки.
— Спасибо, Марта, — бросил я на ходу.
Постучав, я вошёл в покои матушки. Это были три соединенные между собой комнаты: нечто вроде маленькой гостиной, откуда уходила дверь в будуар, а затем в спальную комнату с личной ванной. Семейство собралось в первой комнате.
— Ваши светлости, — я поклонился в знак приветствия.
Но на меня едва ли обратили внимание.
Внутри царило напряжённое молчание. Отец сидел в кресле, нахмурившись, сестра Татьяна кусала губы и задумчиво смотрела в окно. Виктор стоял у камина, рассеянно постукивая пальцами по мраморной полке. Матушка нервно теребила носовой платок в руках, а на её лице было написано беспокойство.