Она заплакала, понимая, что это значит для её двора. Для её младшей сестры, с невинным смехом и неспособностью ненавидеть кого-то или что-то? Фростин не готова стать наследницей; она слишком милая, слабая и не желала отбирать земли или титулы у людей. Её родителей часто заставляли делать это, но Фростин никогда не станет лидером, и двор рухнет. Это не просто вопрос зачистки земель; если кто-то преступил закон против короны, она будет вынуждена их казнить, а этого она сделать не может.
Айслин почувствовала, как вспыхнула искра, но тело не двигалось, а парень добился ещё одного оргазма, а затем медленно захватил её губы в поцелуе. Фейри холодно улыбнулся, наблюдая, как она следила за каждым его движением. И снова он провёл пальцем по её лону, вонзаясь в тело, и по позвоночнику пробежала дрожь, доказывая, что ещё не всё у неё забрал. Фейри вытащил пальцы и поднёс их к губам, громко облизывая и застонал, зная, что она наблюдает за ним.
— Отличный вкус, — протянул он, снова совершая чувственное действие, и с усмешкой добавил: — Теперь ты моя пленница, милая. — А затем поцеловал её, заставляя слизывать своё же возбуждение. Что-то разбилось в пещере, но звук раздался как бы издалека. Прежде чем Айслин успела сообразить, что произошло, внутри оказалось полно народа с оружием наготове, и все уставились на сцену перед ними.
— Боги, Синджин, — простонал Кайлен, вставляя клинок в ножны, а затем осматривая ситуацию на кровати. — Я думал, ты ранен, ублюдок. Мы нашли твою лошадь и кровь. Райдер сходит с ума. Он почувствовал, как ты отключился, взял лошадь под свой контроль и сказал, что ты мёртв. Он не мог найти или почувствовать тебя, и утверждал, что какая-то женщина-воин забрала твой труп в качестве грёбаного трофея.
— На меня напали, но, как видите, я держу ситуацию под контролем, — пробормотал он, глядя ей в глаза. — Меня ранили железной стрелой этой маленькой кошечки, которая теперь моя пленница, — пробормотал он, прежде чем поднять руку, демонстрируя железные наручники, которые приковывали его к кровати. — Небольшая помощь была бы кстати.
— Как по мне, с тобой всё хорошо. Может, нам зайти позже? — спросил Лахлан, подпирая худощавым телом вход в пещеру. — Мне противно быть лишним.
— Освободи меня, — протянул Синджин, всё так же прижимаясь к мягким изгибам.
— Ты в довольно хорошей форме для того, кого подстрелили, и у кого была обширная кровопотеря. Она, вероятно, восхитительное лакомство, — сказал Кайлен, наклоняясь и хватая прядь белокурых волос, проводя её между пальцами.
— Она была чертовски восхитительна, — объявил Синджин, вновь прижимая член к обнажённой плоти.
— У неё есть имя, или мы будем называть её просто Восхитишка? — фыркнул он, выпуская прядь мягких волос, затем посмотрел ей в глаза и нахмурился. — Она ЗПФ?
— Она заслужила это, и даже больше. Теперь она — моя пленница, пока я не решу её судьбу. — Его рычание было резким и злым, когда он облизнул её нижнюю губу, прежде чем зажать зубами. — И останется моей, так как ослабила меня. Я буду держать её рядом, чтобы вылечиться и питаться. Затем, когда полностью исцелюсь, проявлю к ней ту же доброту, что и она ко мне.
— Как считаешь, ещё разумно направиться к Зимнему Двору? Райдер сказал, что мы должны вернуться в крепость. Он пошлёт разведчиков, чтобы обыскать двор.
— На данный момент мы закончили. Вернёмся домой, и пусть разведчики доложат местонахождение ледового дворца.
Лахлан освободил его руку всего через мгновения после того, как повозился с замком. Его ничуть не беспокоило, что они направляются домой или покидают холодную, безжизненную землю. И не смущало, что братья видели, как он голым слезает с женщины. Однако бесконечное состояние возбуждения беспокоило, ведь он не претендовал на неё. Взгляды братьев, казалось, останавливались на обнажённой плоти девчонки, на больших грудях и подтянутых бёдрах. Кайлен присвистнул, когда его взгляд остановился на белокурых кудрях, и Синджин зарычал. Он наколдовал на ней тонкое платье, чтобы прикрыть наготу от посторонних глаз. Платье давало небольшое утешение от холода. Он заметил, как платье обнимало гибкое тело и спелую грудь, не скрывая всего от его глаз, но достаточно, чтобы другие не могли до конца разглядеть черты. Он хотел, чтобы она страдала, и знал, что она доставит ему удовольствие. Его грудь до сих пор горела там, где попала стрела. Синджин молился, чтобы его зверь не взбесился ещё больше, и очень хотел покинуть это место. Какая бы магия ни использовалась, она подействовала даже на Высших Фейри. Они не могли просеяться или уйти из бесконечных сугробов или ледяных троп.