— Нет, — прорычала она, из её дёсен капал прозрачный сок.
— Я пройду, потому что не могу вернуться, — прорычала она в ответ, и поднялся ветер, всколыхнувший волосы. Воздух запах надвигающейся ледяной бурей. Становилось всё холоднее; температура резко упала, и Айслин посмотрела на самопровозглашённого лидера, которая отказывалась её пропускать. Айслин тоже не стала отступать. В этот момент частицы льда начали прилипать к ежевикам, образуя иней на плоти. Везде, где их коснулся мороз, плоть чернела. Они заскулили и попятились, глядя на Айслин, будто она какой-то монстр.
Воздух прорезал вой, скользнув по телу Айслин, и ежевики замерли, больше не боясь ни её, ни вечную мерзлоту. Она наблюдала, как женщина, державшая похожее на ребёнка существо, наклонила голову. Раздался ещё один вой, за которым появилась стая волков, и ответили на зов первого. Ежевики отступили, превратившись в деревья, не сказав больше ни слова.
Айслин сдерживала дрожь, пробежавшую по спине, прислушиваясь к вою, доносившемуся со всех сторон. Она, сама того не желая, стала Оленем во время Дикой Охоты. Она двинулась вперёд, осторожно обходя деревья, которые, как знала, были существами. Ветви хлестали её, словно воздавая должное за мороз, всё ещё портивший кору.
Выбравшись из леса, она с ужасом уставилась на открытый луг. Этот мир пытался убить её, в этом Айслин уверена. Насколько хватало глаз, простирались луга, усыпанные цветами. Ядовитые цветы покачивались, маня подойти ближе. Волки завыли ближе, и, послав безмолвную молитву Богине, Айслин пошла вперёд, зная, что может не выжить.
Глава 18
Айслин не остановилась. Едва касаясь ногами цветов, которые тянулись к ней, она пробиралась вперёд. Каждый раз, когда цветы словно становились больше, она бросала в них лёд и бежала в другом направлении. Казалось, это никогда не кончится, — луг бесконечно тянулся. Как раз в тот момент, когда она думала, что движется дальше, появлялся ещё один цветок и хватал её за лодыжку извилистой лозой. Потребовалось несколько попыток, чтобы убрать лозу и колючки, впившиеся в плоть. Оттолкнувшись от земли, она покачнулась и задвинула боль. Пальцы скользили по льду, когда она низко наклонилась, замораживая следующую лозу, чтобы та отпустила её.
Ещё несколько шагов, и она достигнет пещеры и безопасности, которую та предлагала, тогда обжигающий жар не причинял бы такой боли. Боль в ногах прекратится, и Айслин сможет снять, коробящую, одежду.
Однако чем ближе она подходила, тем мутнее было в голове, словно токсины из шипов медленно отравляли, снижая силу воли. Воздух вокруг был сильно удушливым, густым от пьянящего запаха. Он застрял в порах, посылая в систему обильный жар. Позади слышались ровные шаги, но она отказывалась оглядываться. Отказалась видеть, что или кто преследовал. Она знала, что за ней охотятся; чувствовала опасность, которая шла по пятам.
Айслин нужно добраться до пещеры, которую запечатает за собой, по крайней мере, на достаточное время, чтобы исцелиться от повреждений. Тело болело либо от долгого отсутствия сна, либо от токсинов, попавших в организм. Ужасающий вой прекратился, но ощущение охоты не уменьшилось. Всё внутри говорило бежать быстрее, не оглядываться. И всё же ужасающая реальность того, что происходило, казалось, пульсировала в сознании, сотрясая тем, что она не сможет выйти из ситуации невредимой.
Айслин дёрнула себя за одежду, жжение стало невыносимым, и с силой стала сдёргивать вещи. Прохладный ветерок обдул голое тело, и с губ сорвался стон облегчения. Она чувствовала боль между ног, потребность плоти, — возбуждение яростно оживало, стекая по внутренней стороне бедра. Ещё несколько футов и Айслин окажется в безопасности.
Переставляя ноги, но слабо контролируя конечности, она споткнулась, цветы умоляли поиграть с телом. Царство Фейри и их бесконечные проклятия созданы заманить вас и никогда не отпускать.
Когда она вошла в пещеру, скользя по камням, повернулась и вскинула руки, чтобы запереться изнутри. Но ничего не вышло. Горячее, мужское тело врезалось в неё, прижимая к стене пещеры. Мужчина впился в неё горящими зелёными глазами.
— Поймал, — прошипел Синджин, чьи метки пульсировали, жужжа так громко, что эхом отдавались в ушах. Он опустил глаза на вздымающуюся грудь Айслин, а затем медленно поднял взгляд на её губы. — Моя, — хрипло рявкнул он, и голос эхом отозвался внутри. Он наклонил голову, смотря так, будто она — пиршество, которое он собирался съесть. — Тебе не следовало убегать, — прорычал он, прижимаясь к её губам.