— Я не могу допустить, чтобы все увидели мою королеву обнажённой, правда? — прошептал он ей на ухо, и его магия скользнула по её плоти. Айслин с трудом сглотнула, когда он развернул её, медленно опустил на живот, будто мог почувствовать деликатное положение. И улыбка стала натянутой, когда он покачал головой. Его разноцветные глаза, казалось, смотрели мимо неё туда, где Синджин теперь стоял на коленях в железных цепях. — Ох, какую паутину они для вас плетут, — ухмыльнулся он, поворачиваясь и разглядывая короля. — Нам пора, так как я голоден, а тебя вот-вот убьёт Орда, которая гонится следом.
— Они никогда не выяснят местонахождение Зимнего Двора, даже через миллион лет, — уверенно хихикнул Джеральд.
— Ты бы удивился тому, на что они способны, — сказал он, повернувшись к Айслин и подмигнув ей. — Особенно когда хотят найти что-то быстро, — добавил принц, слегка пожимая широкими плечами, и клейма начали пульсировать на его обнажённой груди. — Пойдём, ты можешь прокатиться со мной, Айслин, мне больше нравится смотреть на красивое лицо, чем на них.
— Показывай дорогу, Благой.
— Джеральд, ты знаешь дорогу, и подлость ниже твоего достоинства, или ты хочешь, чтобы твоя дочь была ниже себя? На самом деле это ни к чему. Если не хочешь замыкать тыл и сражаться с Ордой, я предлагаю тебе возглавить нас, а я позабочусь о закрытии туннелей, когда в этом возникнет необходимость.
Джеральд свирепо посмотрел на него, прежде чем перевести взгляд на Айслин и победоносно улыбнуться. Его похотливый взгляд опустился на её платье, а затем ниже, туда, где были обнажены её бедра.
— Я бы хотел посмотреть на тебя с ней, хотя бы раз, — сказал он, отчего желчь подступила к горлу Айслин.
— Боюсь, я не люблю компании или того, чтобы отец наблюдал за тем, как мы с ней кормимся, — сказал он, скрестив руки на груди и глядя на короля совершенно без страха. — Не говоря уже о том, что это немного извращённо даже для тебя — хотеть смотреть, как трахают твою дочь.
— О, видишь ли, она не моя. Её шлюха-мать позволила Светлому Королю изнасиловать себя, и она пыталась выдать эту маленькую сучку за моего ребёнка. Так что трахнуть её, для меня не исключено. Не тогда, когда я ей ни в малейшей степени не родственник, так что подумай об этом, потому что я соглашусь на эту сделку. Ты трахнешь её и позволишь мне смотреть, как забираешь у неё части тела. В конце концов, именно так она и будет жить рядом со мной, бездумная и готовая делать всё, что я скажу.
— Интересно, значит, моя маленькая красавица — Светлая фейри? Я заинтригован.
— У тебя приказ трахать её до тех пор, пока она не истечёт кровью, а потом, когда она будет умолять о большем, ты лишишь её разума и скормишь то, что я тебе скажу. Таково соглашение, и ты будешь соблюдать его.
— Да? Ты, низшее существо, думаешь отдавать мне приказы? Я согласился помочь, потому что был заинтригован, но не обольщайся, я больше не ослаблен тюрьмой, в которой меня держали, и ты не сильнее меня. Будь осторожен, Король Ничего, потому что именно им ты и станешь, если решишь поставить мне новые условия или будешь командовать.
Джеральд побагровел, гнев был заметен, но там, где принц не выказал ни капли страха, от Джеральда так и разило им. Он постепенно понимал, с кем заключил сделку, и Айслин поняла, что он разрабатывает план по заманиванию в ловушку нового союзника.
— Ты смеешь так разговаривать со мной, когда я освободил тебя? Я привёл тебе женщин, чтобы пожирать, убивать и набираться сил для побега из туннелей, и твоё слово — залог, не так ли?
— Да, но я никогда не соглашался быть твоим грёбаным домашним питомцем, Джеральд. Помни это, потому что в момент, когда забудешь и станешь относиться ко мне подобным образом, твоя жизнь закончится. — Он ухмыльнулся Айслин и схватил её за руку, притягивая ближе, когда к ним подвели лошадей. — Вперёд, моя королева, — сказал он, усаживая её на лошадь и без усилий вскакивая позади. Его тело затмевало её, когда она повернулась, чтобы посмотреть, где Синджин, но тонкое пощёлкивание в ухе остановило. — Не показывай ему, что тебе не всё равно, иначе он пострадает в десять раз больше, принцесса.
— Почему тебя волнует, что он страдает? — тихо спросила она, дрожа, когда он обнял её и схватил поводья.
— Кто сказал, что мне не всё равно? — спросил он, когда его нос коснулся её уха. — Тебе больно.
— Какое проницательное наблюдение, — прошипела она, когда боль скрутила желудок.
— Ты ждёшь ребёнка, — сказал он.